Футбол! Футбол? Футбол ...

Алла ГРИГОРЬЕВА
(По материалам зарубежной прессы)

LOVE STORY ГАЛЛЬСКОГО ПЕТУХА

Продолжение. Начало в  № 5-6  ,  № 7  за 1998 г.

 

«Выбор таков: или Мишель, или я. Хотел бы во всеуслышание заявить, что считаю его одним из самых некомпетентных менеджеров в мировом футболе. Я недалек от мысли назвать его «мешком дерьма»!».

Эти слова, произнесенные 20 августа 1988 года 22-летним футболистом в адрес руководителя национальной сборной Франции, стали объявлением войны. Нетрудно догадаться, что в ней Анри Мишель имел куда больше сторонников, нежели Эрик Кантона. Но последний уверен в своей правоте и сегодня, почти десять лет спустя.

Он отнюдь не отрицает того, что Анри Мишель, выступавший в 60-е годы за клуб «Нант», был отличным футболистом. Однако на посту менеджера команды, тем более - национальной сборной, Мишель, по мнению Кантоны, проявил себя самым скверным образом, ибо, в силу своего профессионального неумения, слишком прислушивался к комментариям спортивной печати и прочих «доброхотов» и за два года привел своих первоклассных футболистов в крайне нервное состояние. Кантона убежден, что его товарищи по сборной разделяли оценку, данную им менеджеру, но долгие годы, проведенные в детских спортшколах, армейских тренировочных центрах и командах высшей лиги, приучили их к железному правилу: не влезать со своим мнением.

Надо признать, что в 1988-м французская сборная под руководством Анри Мишеля играла из рук вон плохо, не попав ни на «Европу-88», ни на мировой чемпионат.

Меж тем Эрик Кантона, надевший белую майку с эмблемой марсельского «Олимпика», весьма успешно выступал за клуб родного города: первый мяч он, по иронии судьбы, забил 17 августа в ворота того самого «Матра-Рэсинга», с которым недавно вел переговоры в Париже, а 20 августа своим голом внес лепту в яркую победу «Олимпика» над «Страсбургом». Но тренер национальной сборной Анри Мишель именно в тот день заявил журналистам, что «Эрик сейчас далеко не в лучшей форме, и потому не включен в команду на отборочную игру с Чехословакией». Вот тогда-то Кантона и взорвался!

Все газеты и телеэкраны Франции обошло изображение мрачной физиономии футболиста с краткой надписью: «Мешок дерьма». И Кантона немного запаниковал от этого бумеранга. Он даже попытался объясниться с Мишелем, извинился перед ним, сообщив, что был движим исключительно чувством тревоги за судьбу французского футбола, однако 9 сентября 1988 года дисциплинарная комиссия федерации лишила его на год права выступать за национальную сборную. Малое утешение Эрику принесло через полтора месяца падение его врага: Анри Мишеля отстранили от руководства «трехцветными».

Но Эрик Кантона не был бы самим собою, если бы вскоре после этого не ухитрился нажить себе нового мучителя. «Игрок, который швыряет на землю футболку с эмблемой своего клуба, даже если в этом матче он забил три мяча, должен быть подвергнут наказанию, ибо не этого мы ожидаем от спорта. Такое поведение не отвечает моим представлениям ни о футболе вообще, ни об игре марсельского «Олимпика», в частности».

Эти слова произнес 30 января 1989 года хозяин клуба Бернар Тапи. Именно в тот день на стадионе города Седан марсельцы играли товарищеский матч с московским «Торпедо» (сбор от него шел в фонд помощи Армении, пострадавшей от землетрясения). И чем-то раздосадованный Кантона шваркнул в сердцах о землю свою футболку. Телевизионщики сразу же впились своими камерами в полуголого форварда, публика засвистела, а Кантона опять принялся оправдываться: «Мне говорят, что такими поступками я подаю дурной пример молодежи, а я считаю, что вообще не обязан кого-то воспитывать, поскольку каждый человек должен сам вырабатывать для себя жизненные принципы и ориентиры».

Так к облику «дурного дитяти» добавилась еще одна черточка, и ведущая спортивная газета «Экип» написала, как припечатала: «Этим жестом Кантона практически потопил себя», а президент марсельского «Олимпика» Бернар Тапи публично высказал желание отправить Эрика на лечение в психиатрическую больницу.

Тот же продолжал и продолжает до сих пор отбиваться: «Этот жест - естественное выражение моей личности, и я отвечаю за него. От человека, который жаждет нравиться любой ценой, требуется умение скрывать от посторонних некоторые несимпатичные качества. Короче, нужен особый талант, чтобы нравиться всем. У меня такого таланта нет. И, с точки зрения моих критиков, у меня есть еще один чудовищный недостаток: я не придаю значения тому, что говорят обо мне люди. Огромное удовольствие доставляют мне собственные ощущения. Сознание того, что я отыграл хороший матч, а не то, что скажут об этом другие».

После скандала в «Олимпике» Кантона решил отправиться в Барселону, чтобы излить душу своему другу Мишелю Пинеда, выступавшему за клуб «Сантандер». А через две недели неугомонный Кантона уже вновь паковал чемоданы, чтобы лететь в Бордо и играть там до конца сезона 1988-89 года. В аэропорту его встречал земляк из Кайоля, бывший игрок клубов Марселя, Ниццы и сборной страны Жан Тигана. За «Бордо» Кантона вышел на поле 11 раз, забив 6 мячей. А очередной сезон был вновь начат на юге - в городе Монпелье за тамошний одноименный клуб. Впрочем, и туда за Эриком потянулся хвост слухов, на этот раз уже из Бордо. Там Кантона пропустил однажды тренировку - из-за сердечного приступа у его любимого пса Бальрина, которому не смогли вовремя оказать ветеринарную помощь, и тот погиб. Уже подписав с Эриком контракт, тренер «Монпелье» Луи Николлэн осторожно спросил: «Ты будешь ходить вместе со всеми на тренировки? А то мне говорили, что в Бордо ты их регулярно пропускал».

Тем не менее, с Эриком и еще одним новым нападающим - Стефаном Пайем - в городе Монпелье и его клубе связывались большие надежды. Считалось, что «Монпелье» в этом сезоне сможет выступить, по крайней мере, не хуже, если не лучше, чем в предыдущем, когда команда заняла место в верхней половине списка первой лиги.

Но одна неудача шла за другой, мэр и прочее городское начальство паниковали, общая нервозность передалась игрокам, и, как обычно в такой ситуации, внутренние трения в команде стали выходить наружу. 27 сентября 1989 года «Монпелье» потерпел серьезное поражение от местного клуба в Лилле, что ставило под вопрос его дальнейшее пребывание в высшей лиге. В раздевалке защитник «Монпелье» Жан-Клод Лему что-то пробурчал по адресу «пришлых форвардов», от которых мало толку. В ответ Кантона запустил ему в лицо свою бутсу. Началась драка, через несколько часов вся Франция уже знала о новом «деле Кантоны».

На этот раз последовали санкции уже со стороны тренера Николлэна, правда, недолгие. О своем отказе играть вместе с Эриком письменно заявили пять или шесть футболистов, однако Жана-Клода Лему среди них не было. Более того, примирение его и Кантоны произошло довольно быстро («Эта ссора, словно гроза, разрядила атмосферу и очистила воздух, после чего стало легче дышать», - невинно замечает Кантона), а еще девять месяцев спустя оба они пронесли по парижскому стадиону «Парк де пренс» Кубок Франции, который «Монпелье» выиграл, победив в финале со счетом 2:1 клуб «Матра-Рэсинг». Само собой, «Монпелье» остался в высшей лиге.

А Кубок затем был под радостные вопли болельщиков и брызги шампанского вынесен на Елисейские поля, доставлен в Монпелье, где на встречу приза вышел весь город, и даже суровая газета «Экип» перестала после этого отчитывать «ужасного ребенка». «Осуждать человека по одной-единственной причине, что он не похож на других, значит проявлять нетерпимость», - написал на ее страницах известный журналист Мишель Нэ-Шаллаль.

Это окрылило Эрика Кантону, и он тоже решил пофилософствовать на тему современного футбола. Вот несколько тезисов, разбросанных по разным книгам и интервью:

«Я не намерен произносить обвинительных речей по адресу Бернара Тапи, хотя его делишки были оценены правосудием как целая цепь лжи и обмана. Я уже говорил, что не люблю этого человека, но уничтожить я хочу не его, а систему, которая используется им и ему подобными...

Никто не заставлял нас играть в футбол или смотреть его, и игра эта должна принадлежать тем, кто любит ее. Футбол принадлежит тем, кто любит его до такой степени, что готов связать с ним свою жизненную карьеру. У нас был этот райский сад. Деньги и обман изувечили его и продолжают увечить дальше...

Я был глубоко разочарован, узнав, что мы, футболисты, - лишь товар, который переходит от одного клуба к другому. Да, мы - товар, хотя и дорогой. Сознание этого поможет моим коллегам более уверенно вести переговоры с нанимателями. Поскольку мы теперь знаем, кем являемся в их глазах. В Европе сегодня существует рынок не только товаров, но и людей. И на этой доске спортсмены - лишь пешки, приносящие деньги и славу...

Футбольный бизнес родился не во Франции, но мы, французы, лишь рабски имитируем чужие методы, доводя все это прямо до карикатуры...

Никак не могу привыкнуть к спектаклю, в котором играют президенты французских футбольных клубов, претендующие на то, что они будто бы знают эту игру лучше, чем мы, актеры. Но они лишь страшатся за свои деньги, за своих спонсоров и свой имидж. И они же были бы крайне удивлены, узнав, что, к примеру, в Англии президент клуба вряд ли решится вылезать на передний план. Публика там зачастую вообще не знает президентов футбольных клубов: ей известны игроки и тренеры. А это означает верность спортивному духу».

После победного финала «Монпелье» в Кубке Франции к «блудному сыну» вновь обратился Марсель. Бернар Тапи оценил успехи беглеца: помимо Кубка страны, девять мячей в играх национальной сборной. Эрик не обольщался в чувствах Тапи, но знал и то, что пока еще «Олимпик» - его, Эрика, главный хозяин. Сезон 1990-91 гг. начался для марсельского форварда успешно: 7 мячей в 12 матчах. Был взят и первый барьер на пути к чемпионату Европы 1992 года: со счетом 2:1 французы обыграли сборную Исландии (голы забили Папэн и Кантона). Потом пошла полоса невезений.

28 октября 1990 года в матче марсельцев с командой Бреста защитник соперников серьезно повредил Эрику колено, да еще порвал связки. На три месяца форвард «Олимпика» был выбит из футбола. Вторая неприятность заключалась в том, что покидал должность тренера в Марселе прославленный немец Франц Беккенбауэр (не в последнюю очередь из-за него и вернулся Кантона в «Олимпик»).

«Он попытался внести в нашу команду серьезный профессионализм, строгую дисциплину, что, наряду с его сказочной футбольной карьерой, доставляло мне огромное удовольствие, - вспоминает Кантона. - В нашей раздевалке уже не собирались толпы болельщиков, друзей и родственников, а журналисты, как и положено, появлялись только на пресс-конференциях - в общем, наступил немецкий порядок, что, разумеется, вызвало у многих недовольство. Немецкая аккуратность столкнулась с южным темпераментом, а профессионализм - с дилетантизмом. И Беккенбауэр решил уступить свое место другому. Его сменил бельгиец Раймон Геталс. И хотя к тому времени я полностью оправился от всех травм, мне стало ясно, что в клубе мне долго не играть. И дело было не столько в новом тренере, а в том, что отныне всем следовало плясать исключительно под дудку Его Величества Бернара Тапи. А я просто не мог бубнить повсюду, что играю за лучший клуб Франции, руководимый самым замечательным в мире менеджером, да еще благодарить Господа за все это! Бельгийский тренер не скрывал от журналистов, что готов распрощаться со мной. Кстати, такая же судьба, хотя по другой причине, постигла Жана Тигана, Стойковича, кое-кого еще. И, в результате, неудобный, вечно бунтующий Кантона встретил сезон 1991-92 гг. в клубе города Ним».

Но что, как вы думаете, произошло после этого? Верно! Очередной конфликт! Играя за «Ним-Олимпик» в матче против команды Сент-Этьена, Кантона, недовольный решением судьи, запустил в него мячом, и был удален с поля. Дисциплинарная комиссия Французской федерации футбола дисквалифицировала его на месяц, и на заявление Эрика о предвзятом к нему отношении председатель комиссии ответил: «К вам нельзя относиться так, как к любому другому футболисту. Поскольку за вами тянется длинный вонючий след всяких прегрешений!». И тогда Кантона воскликнул: «Все, я сыт по горло! Больше не стану играть ни за один французский клуб!».

Он пообещал менеджерам «Ним-Олимпик» Мишелю Мези и Жану Буске выплатить стоимость заключенного с ним контракта и принялся печально размышлять о своей дальнейшей судьбе. Именно тогда в его доме появился прославленный Мишель Платини. Он-то и подал идею насчет Англии.

В Ниме забили тревогу, однако 16 декабря 1991 года Кантона написал официальное заявление о прекращении контракта с «Ним-Олимпик». Через месяц в Париже состоялись переговоры между руководителями «Ним-Олимпик» и английского клуба «Шеффилд-Уэнздей». Последнему предлагалось выплатить за Эрика 10 миллионов франков - ту сумму, которую «Ним» заплатил Марселю за его трансфер. Англичанам это показалось дорого, и в итоге сошлись на том, что футболиста уступают им взаймы. Соглашение не было оформлено со всеми необходимыми формальностями, и начались некоторые странности. Сначала британцам потребовалась подробнейшая медицинская справка, затем менеджер «Шеффилда» Тревор Фрэнсис сказал, что берет Эрика с испытательным сроком. Гордый Кантона возмутился, упрямый англичанин стоял на своем, договоренности зашатались. Французские СМИ испустили общий вздох: «Теперь этот скандалист поругался с англичанами...».

Дело спас лондонский агент по профессиональным контрактам Деннис Роуч: он появился уже с новым предложением, теперь - от клуба «Лидс Юнайтед». Его менеджер Говард Уилкинсон внимательно следил за переговорами с «Шеффилдом» и, когда узнал из прессы, что они на нуле, немедленно позвонил агенту Деннису Роучу.

В футбольной судьбе Эрика Кантоны произошел кардинальный поворот.

(Продолжение следует)

  В библиотеку