ОГОНЬ В АФИНАХ - ОГОНЬ ОЧИЩЕНИЯ
Два года назад человечество отпраздновало 100-летие современных Олимпийских игр. Увы, родоначальники их - греки, достаточно вяло присоединились к этим торжествам: были обижены тем, что юбилейные игры дали не им, а жирной Атланте. Сейчас интерес к Афинам снова возрастает, поскольку первые в грядущем тысячелетии Олимпийские игры, а точнее - в 2004 году, пройдут в столице Греции. Так что наша попытка сообщить какие-то любопытные подробности об Играх 1896 года в Афинах вполне обоснованна.
Греки с замечательным энтузиазмом подхватили идею реанимировать Олимпиаду именно в их столице. В те годы страна-памятник ощущала немалые трудности в экономике и политике, поэтому народ ждал энергичного импульса для восстановления веры в себя и свое отечество.
Эти силы они нашли в своем великом прошлом, и трудно вообразить нечто более действенное в этом плане, нежели Олимпиада. Сообщение, что их страна примет олимпийское наследство Древней Греции самым замечательным образом вдохновило народ, мало того, эта идеология стала доминантной на Играх 1896 года, и особенно на церемониальной части.
Как оно водится, не обошлось без перегибов. Организаторы Игр приняли решение не принимать дотации от других стран, даже пожертвования от греческих диаспор согласились брать после острой дискуссии. Тем не менее, средств хватило. Олимпиады тогда стоили дешево: с нынешними масштабами и сравнивать неприлично.
В целом I Олимпиада собрала 311 спортсменов из 13 стран (Австралия, Австрия, Болгария, Великобритания, Венгрия, Германия, Греция, Дания, США, Франция, Чили, Швейцария, Швеция), и участие в ней позднее стало предметом гордости. Среди первых олимпийцев могли быть и наши соотечественники. Увы, дело не сладилось из-за нехватки средств.
Но была фигура, которой совершенно нелепое, если не дурацкое обстоятельство не позволило оказать России великую услугу. По этому поводу Алексей Дмитриевич Бутовский, член первого МОКа и один из организаторов Игр в Афинах, со вздохом писал своему приятелю в Санкт-Петербург: “Русских здесь - ни одного. То есть был тут из Киева, некто Риттер, молодой человек с очень внушительной фигурой, и записался даже на борьбу, но в день борьбы отказался от участия”.
Что же это за история, и кто он, Риттер? Вообще-то, несостоявшийся олимпиец был земляком Алексея Дмитриевича, но если Бутовский - из едва ли не самых родовитых дворян в Полтаве, то фон Риттер - из мелкопоместных. Сын отставного поручика Николай Риттер в 1888 году поступил на службу в Киевскую казенную палату.
Был он физически сильным и активным молодым человеком, имел успехи в тяжелой атлетике, французской борьбе и стрельбе. Тренировался с замечательным упорством, а прознав об Олимпиаде в Афинах, вышел в отставку и на свои средства отправился в Афины. Николай Риттер подал заявку на участие в борьбе и стрелковом турнире, но в день состязаний забрал лист и объявил о неучастии.
Это решение, драматичное для тогдашнего и нынешнего русского спорта, Риттер объяснил потерей накануне турнира важного для него маменькиного медальона. Я же склонна поверить в другое его признание. Убежденный трезвенник, он за обеденным столом неосторожно выпил большую бутылку сухого вина - для утоления жажды, и почувствовал себя плохо. В таком состоянии фон Риттер не смог выйти на олимпийское состязание.
Итак, устроители Игр 1896 года многое взяли от процедуры своих давних предшественников. Особое значение они придавали зажжению олимпийского огня; в этой акции, подобно древним, современные греки видели акт очищения и возрождения своих душ, а значит - и нации в целом.
Кроме того, игры 1896 года открывали и закрывали два гимна - греческий и олимпийский, последний - на слова поэта К. Палмэса, переложенные на музыку С. Самарасом. Очевидцы свидетельствовали, что, когда зазвучали первые такты олимпийского гимна, то 80 тысяч зрителей - эта цифра, кстати, оставалась рекордной до Олимпиады 1932 года, “ощутили волнение на грани потрясения, после чего кронпринц Константин, он же первый президент ОКГ, дал команду повторить гимн”.
Однако национальные гимны в честь победителей на Играх 1896 года не исполняли. Музыканты обходились, как бы по-домашнему: дирижер подходил к чемпиону и просил напеть или насвистеть популярную в его стране мелодию. Ее минуту - другую спустя и исполнял оркестр на церемонии награждения. А вот флаг его страны на Олимпиаде в Афинах поднимали. Другая церемония не прижилась - вручение победителю оливковой ветви, срезанной в священной роще Олимпии, и возложение на голову лаврового венка.
Нелишне отметить, что не все страны с энтузиазмом приняли идею возобновления Олимпиады, особенно заартачились англичане. Они считали себя зачинателями многих современных спортивных дисциплин и потребовали приведения правил соревнований к их английским стандартам. В какой-то момент отказались ехать в Афины и немцы: у них возникло недовольство по поводу программы гимнастических соревнований. Но Кубертен проявил свойственные ему терпение и дипломатичность, и в конце концов снял проблемы.
Мировая пресса в целом доброжелательно отнеслась к идее возобновления Игр, и это очень радовало Кубертена: он, помимо прочего, был одаренным публицистом и понимал роль прессы в становлении его детища. В одном их своих газетных отчетов Кубертен донес до нас такой любопытный факт: “Некий Ламброзо, гражданин Греции, обратился к коронованному принцу с желанием вручить античную вазу будущему победителю марафона. На вазе изображено состязание древних греков именно в беге”.
В дни Игр пресса много писала о Джо Конноли, ставшем первым чемпионом современных Олимпийских игр. Он выиграл состязания в тройном прыжке, завоевав еще серебряную медаль в прыжках в высоту и бронзовую - в длину. Американский чемпион привел греков в восторг своим рассказом о том, как его чуть было не исключили из Гарвардского Университета, поскольку он собирался отправиться в самый разгар весенней сессии.
Его соотечественник - Томас Бэрк, изрядно повеселил публику своей манерой принимать старт на 100 метров. Он делал ямки для ног, а руками опирался в дорожку. Греки не знали, что дома низкий старт Томаса едва не принес ему заряд дроби. Там арбитр-американец давал старт выстрелом из охотничьего ружья в пустую бочку. Когда же он увидал перед собой, извиняюсь, задницу Бэрка, то мрачно промолвил: “Ты, парень, беги как все, или я тебе пошлю заряд”.
Но Томас верил в свой низкий старт, и публика в Афинах прикусила языки, когда он выиграл “стометровку”. На стадионе в Афинах подражать ему попытался было немец Хоффман - он упирался в землю посредством двух палочек, но без успеха.
Все участники I Олимпиады, разумеется, были любителями, и многие позднее проявили себя в других сферах деятельности, и тут прежде всего следует вспомнить Альфреда Хайоша. Этот красивый, остроумный юноша выиграл состязание в брассе, а последующий эпизод стал первым олимпийским анекдотом. К Хайошу подошел кронпринц Константин и поинтересовался - дескать, где это вы научились так красиво и быстро плавать? Не моргнув, венгр ответил: “В воде, ваше высочество”.
Позднее Хайош проявил себя блестящим архитектором. В частности, он спроектировал знаменитый плавательный комплекс на острове Маргит и Центральный в Будапеште - “Непштадион”. Спустя 28 лет после своей победы в Афинах он получил еще одну олимпийскую медаль, на сей раз за проектирование главного стадиона в Париже, где в 1924 году состоялись VII Олимпийские игры, и где, кстати, потрясал зрителей другой великий олимпиец - финский стайер Пааво Нурми.
Но на играх в Афинах самым ярким событием стало состязание марафонцев. Греки придавали ему чуть ли не мистическое значение, ощущая в нем прямую связь с прекрасной и трагической легендой. К тому же, бегуны-олимпийцы, а их собралось 17, начали соревнование именно в местечке Марафон. Следом за участниками отправились на дистанцию врачи и арбитры - на велосипедах, а также конные гвардейцы.
Толпы людей стояли вдоль трассы и умоляли Спироса Луиса выиграть. Но его дела были совсем плохи, поскольку через час бега первыми к городку Пикерми прибежали француз Лермюзье, за ним австралиец Флэк, венгр Кельнер и американец Блэк. Греческие крестьяне, а именно они составляли публику в этой части дистанции, были в отчаянии. Но у своей родной деревеньки Марусси их главная надежда уже с небольшим отставанием остановилась у гостиницы: здесь Спирос выпил стакан сухого вина и пообещал землякам догнать всех, кто впереди.
На 32 километре француз захромал от судороги в ноге, и массаж тренера не избавил Лермюзье от боли - он сошел. Организаторы по неопытности затеяли марафонский бег после полудня, то есть в самое пекло, и вся головная группа страдала от солевого истощения. Один Флэк еще боролся с греком, и на стадионе кто-то истерично крикнул, что австралиец на подходе к ним, и он впереди. Но тут же появился гвардеец на коне с плакатом, возвестившим, что лидирует Спирос Луис.
И он появился, весь в белом, с широкой улыбкой на потном лице. Нам, пожалуй, трудно вообразить всю меру восторга публики на главном стадионе в Афинах, воздвигнутом, кстати, на развалинах античного стадиона. Бег Луиса и все происходящее затем на протяжении получаса сопровождалось ревом зрителей. Принцы Николас и Георгий помчались рядом с Луисом, а после финиша подняли его на руки и поднесли к кронпринцу, который - небывалое дело, дальше некуда! - отдал победителю-пастуху глубокий поклон.
Вера греков во вмешательство высших сил стала непоколебимой после того, как Спирос заявил, что он ничего не знает о тренировках и готовился к марафону с помощью постов и молитв, а ночь перед стартом вообще провел на коленях перед иконой со свечой в руках. Позднее дотошные журналисты выяснили, что это не совсем так: Луис бегал, и бегал много, главным образом, в горах.
Но как бы то ни было, а он стал легендой. До конца жизни Спирос Луис бесплатно стригся и брился, а также обедал в любом заведении своей округи. Одна экзальтированная дама послала ему кольцо и объявила, что в любой момент может выйти за него замуж. Были и другие преподношения, но Спирос ото всех отказался, приняв лишь лошадь и телегу: он решил поднять свой статус и стать водовозом.
Человек не тщеславный, Луис редко откликался на всякого рода приглашения. А если выезжал, то любой аудитории говорил: “Олимпиады созданы для того, чтобы род человеческий забыл о распрях”.
Простая и прекрасная фраза. И такая важная для наших сердец.
В библиотеку