Начнем с заметки в газете "Приморский химик" (№45 за 1971 г.)
“Многолюдно было в прошедшую субботу около Дворца химиков. Проводить четверку отважных в дальнее плавание пришли многие труженики Приморского горно-химического комбината с семьями. Играет духовой оркестр, много цветов, транспаранты, на одном из которых надпись: “Счастливого плавания, вам, любители водного спорта!” Праздничная процессия во главе со спортсменами проходит по главному проспекту поселка — улице Горького. Около поворота автотрассы в сторону моря путешественников ждет автобус, на котором они отъезжают на Рудную пристань.
И вот две маленькие лодки отваливают и берут курс на север”.
Они покинули берег 9 июня под звуки “Прощания славянки” — такова традиция: провожать в море под этот старинный военный марш. Моросит мелкий нудный дождик, который, кажется, и бывает только здесь — в Приморье. Низкие облака, спускаясь с сопок, заволакивают берега. Море — всегда море! Оно не зависит от настроения человека и встречает празднично настроенную четверку рассерженным — волной и свежим ветром. Противоборство со стихией начинается. Изрядно нагруженные “Океан” и “Тайга” медленно продвигаются вперед. Начинаются и первые неприятности — пока только мелкие, в виде хотя и незначительных, но досадных поломок и глохнущих без видимой причины “Вихрей”.
Японское море. Пошли пятые сутки этого ответственного первого этапа — морского перехода вдоль суровых скалистых берегов, против встречной волны. 13 июня — день выборов в Верховный Совет СССР. Море успокоилось, на смену нервозности первых часов пришла уверенность, закрепленная, может быть, еще незначительным, но уже имеющимся собственным опытом.
Первый заход — в бухту Светлую. В устье бурной речушки — погранзастава. Здесь, среди величественной тайги, особенно приятно видеть четкий военный порядок. Встретили по-уставному: “Стой! Кто идет?”. А дальше уже началось гостеприимство.
Следующая запланированная стоянка — в бухте Сковородка. В небольшом поселочке военные пополнили запасы горючего. Таких встреч с хорошими людьми: военными, охотниками, геологами, рыбаками, рабочими леспромхозов — перечислять можно долго! — в дальнейшем было много. И всегда все, кто чем мог, оказывали бескорыстную помощь, принимая в оплату только рассказы путешественников.
Такая же теплая встреча была и с военными моряками в Совгавани. Когда мотолодки подходили к входным буям, был густой туман, сначала они даже оставались незамеченными, но вскоре их обнаружила вахта сторожевого корабля и световым семафором дала команду подойти к борту. И снова после изучения документов последовал самый теплый прием. А когда моряки увидели, каким “навигационным оборудованием” (обыкновенный компас и потрепанная карта) пользуется Прахин, командир корабля совершенно серьезно сказал: “Снимаем шапки перед вашим умением и бесстрашием, желаем счастливого финиша!” Эти добросердечные слова морского волка постоянно вспоминались потом при возникновении очередных и, как правило, неожиданных препятствий.
Продвижение вдоль берега по Японскому морю продолжалось. Опять пошла встречная волна. Вдали проплывал все тот же обрывистый берег, покрытый низкорослыми скалистыми дубками, сумевшими выстоять под натиском частых северо-восточных ветров.
Через 10 суток плавания мотолодки благополучно вошли в Татарский пролив, который когда-то Жан Франсуа Лаперуз из-за быстрого течения принял за реку.
После далеко непростого “испытательного” — 900-километрового плавания Японским морем и Татарским проливом было решено привести в действие резервный вариант. Вместо того, чтобы следовать через мелководный Амурский лиман, а затем подниматься к Николаевску против течения Амура, преодолеть примерно полуторакилометровый участок суши, отделяющий пролив от озера Большое Кизи, связанного с Амуром, и спокойно спускаться до Николаевска по могучему Амуру-батюшке: это лишь немногим больше 40 км!
Поселок Де-Кастри встретил путешественников гостеприимно. Добровольцев, вызвавшихся оказать помощь по переброске лодок и имущества через гористый перешеек, оказалось больше, чем надо. Так, старинным способом — пешью-волоком — и был преодолен этот сухопутный участок маршрута.
В Николаевске-на-Амуре неожиданно пришлось задержаться на 16 суток. Удская губа уже оказалась забитой льдом, так что пройти Охотское море до порта Аян своим ходом (как планировалось — мимо Шантарских островов) не представлялось возможным. Оставался вполне надежный опять-таки резервный вариант — до Аяна добираться на пароходе.
Здесь, преодолев множество препятствий различного свойства, к четверке спортсменов присоединилась жена командира перехода — Людмила, которая сдавала очередную сессию в институте. В дневнике Людмилы кое-какие из этих мытарств описаны подробно. Главная беда — она не успевала попасть к сроку в Аян, поскольку суровый капитан единственного попутного судна заявил: “Пассажиров, а тем более пассажирок, брать не положено”. И все же именно на этом судне Людмила вышла в море. Она пишет: “За все свои мучения и страхи я была вознаграждена и прекрасным отношением ко мне моряков, и красотой, которая открывалась предо мной. Вокруг льды, на них тюлени, множество чаек. Пароход кажется маленьким и беспомощным среди бесконечных льдов… Самое страшное ожидало меня уже на рейде порта Аян. К борту парохода где-то внизу подходит маленькая лодочка. По веревочному трапу надо спускаться, а я очень боюсь: все качается на волнах — пароход, трап, лодка, но вида не подаю — ведь на палубе собралась вся команда. Провожают меня! Только на следующее утро с берега я увидела, какой все-таки большой пароход!”
В порту Аян пришлось претерпеть еще одно “великое сидение” — 12 суток из-за нелетной погоды ожидали вертолет. Это окончательно выбило из графика! Но все когда-то кончается. “Сидение” закончилось погрузочными волнениями: лодки никак не входили в вертолет! Но вот, наконец, распрощались с берегом Охотского моря и оказались в поселке Нелькан, расположенном на берегах таежной красавицы Маи — притока Алдана.
Продолжение статьи...
В библиотеку