В библиотеку
|
|||
Откровенный разговор
МАКС-МАКСИМАЛИСТ
как зеркало российского гандболаЕсли оставить детали за кадром, и скоренько так, по одним лишь заголовкам, пробежать книгу жизни Максимова - удавиться потянет от зависти, честное слово!
Олимпийский чемпион 1976 года в Монреале. Неоднократный чемпион мира. Европы. Союзных баталий премьер-бомбардир, наконец.
Рослый. Танково-мощный. Его штурмовых зависаний над блоком защитники лучших в мире команд боялись, аки пламени с небес: если Макс вдруг взлетал, значит хана - жди в сачок пятнистую фугаску! Он был игроком-максималистом. Лидером. Никогда никакое место, кроме первого, его не интересовало.
Он и сейчас остается тренером-максималистом. Пустое спрашивать перед схваткой, на какой результат рассчитывает сборная. Ответ наперед очевиден. Только победа! Сколько их уже было с тех пор, как он у кормила национальной команды? Давайте считать.
Олимпиада в Барселоне (под флагом еще СНГ) - раз.
Годом позже - мировой чемпионат в Швеции, где впервые, заметьте, на площадку вышли парни с державным орлом на майках - два.
Европа-96 - три.
Наконец, прошлогодний "мондьяль" в Японии, где мы оказались вновь планеты всей впереди.
Есть и еще награда, так сказать, персональная: лавровая ветвь из девственно чистого, не оскверненного примесью золота. Это - олимпийский орден. Стать его лауреатом - все равно, что Нобелевскую получить. Максимов стал. В олимпийские кавалеры его произвел Самаранч на последнем кремлевском балу, собравшем, по доброму обычаю, весь спортивный бомонд России.
Праздники всем хороши. Жаль, кончаются быстро. И наступают - э-эх! - будни трудовые.
...Поплутав туда-сюда в изломанной кишке лужнецких коридоров , я, наконец, открываю ту самую дверь, за которой пульсирует гандбольное сердце России.
Комнатенка с коробчонку. Три стола, непритязательно соструганных когда-то на один тоскливо казенный фасон. В углу - стеллаж, где по-братски жмутся друг к другу разноцветные папки. Рядом - шкафик.
- Чудно, да? - карандаш в руке Максимова заплясал и замер, оловянно, тихонечко, кажется, хрустнув. - Вроде стараемся, результат даем остальным не чета, а сидим в какой-то, извиняюсь...
- Не одни только вы, по правде-то если...
- Ага, ты к футболистам сходи, этажом которые ниже.
- Так ходил уж...
- Ну и как?
- Сообразно статусу игры, пожалуй. Футбол - это ведь... Одним словом, политика это. Какой вон шум поднялся, когда Франция нам улыбнулась - от Москвы до самых, до окраин стон пошел...
- Да-а, сотрясать атмосферу - это мы мастера. Ну, пошумят, погремят, а дальше? Где, спрашиваю, результат? Медали, кубки? Где они?
- В проекте пока.
- Боюсь, их и там не предвидится. Или такой еще парадокс: пришел я, значит, в московскую мэрию похлопотать насчет клуба гандбольного, чтобы с залом, условиями, как оно и положено все быть у нормальной команды. "А сколько, - слышу, - стоить это будет?". "Миллион долларов, - говорю, - в год. Но за результат, господа градоначальники, отвечаю". М-да... В общем, как пришел, так и ушел - не солоно хлебавши. Хотя тому же футболу они, не секрет, помогают. Хоккей, знаю, подкармливают. Нам же...
- А вам в прибыток - мука головная.
- Жаль, что она Белый дом не шибко, похоже, тревожит. Заодно бы, кстати, с Кремлем.
- Ну, в державных покоях все больше с музами вяжут узелки.
- Они-то вяжут, а я на роман их гляжу да, грешным делом, прикидываю: ну хорошо, скрипачи с виолончелистами - народ, конечно, гениальный, слов нет, но при всей их огромадности не слыхал я, хоть убей, чтобы в их честь прозвучал хоть однажды гимн России.
- Коли уж речь зашла о человеческой исключительности, вопрос навернулся, не очень, пожалуй, корректный, в лоб тем более. И все таки: Максимов - тренер великий?
- Я бы так не сказал. Вот трудяга - это да, в самую точку. Ничего же другого пока не придумано, кроме как вкалывать. Пахать. Других рецептов, извините, не знаю. И знать не хочу.
С большой игрой он завязал в конце семидесятых. И вскоре занял пост Гостренера российского спорткомитета. По сути, возглавил российский гандбол, в ту пору совсем не богатый, кстати, на подвиги. Лишь родной его краснодарский СКИФ, да челябинский "Полет" выступали в чемпионате страны. И то - уральцы топтались в первой лиге. На пьедестале же свили себе теплое гнездышко московские клубы, беззастенчиво - то посулами, то силком - тягавшие таланты с периферии. Одним словом, Максимов сделал по тем временам невозможное: перекрыл москвичам доступ в провинциальные закрома. И клубы, что прежде и думать не смели увидеть когда-то гандбольное солнышко, теперь потянулись к нему, как грибы, сквозь асфальт пробиваясь. Не без помощи, кстати, Максимова, застать которого в Москве было тогда почти невозможно: все в разъездах-трудах...
Сведущие люди еще, кстати, говорят, что, кабы не Максимов с его запредельной, кажется, волей и заряжающей, как вирус, одержимостью, российский гандбол, может статься, до сих пор бы тихо скребся под союзными развалинами.
Вкалывать надо. Па-ха-ть.
Он и пашет. Ожесточенно. По-черному. Рвет душу и силы тоже, поди, не чугунные, в трех ипостасях разом - помимо сборной за клубный гуж еще взялся. На самых подступах к табличной верхушке вы без труда отыщете "Спортакадемклуб" - это и есть максимовский младшенький. Без году неделя в Суперлиге, но чихвостит без пощады прожженных даже авторитетов. Что значит школа!
Третья его роль - сугубо, вроде, кабинетная, вот только кабинета нет - лишь стол и кресло - генерального директора Гандбольного союза России.
- Ну, с директорством более-менее ясно: исполком вас, знаю, избрал. Но клуб-то зачем?
- А затем, чтобы завтра было кем из молодых пополнить сборную. Две трети ее состава и так уже за кордоном, того и гляди остальные укатят. Для нормальной же работы соотношение должно быть пятьдесят на пятьдесят, как минимум. А с пополнением, по правде сказать, совсем не густо. Раньше и вовсе творилась беда: пять, шесть, от силы, приличных ребятишек и это - на всю, заметь, Россию. Клубы рвут друг у друга уже готовеньких игроков. А молодежью заниматься не хотят. Тяжело. Дорого. А что получится - неизвестно... Вот и решил я собрать по стране человек 25-30 из тех, что двигаются более-менее, и запуститься с ними в чемпионате. Финансировать нас согласился давнишний мой друг, президент одной фирмы. Правда, поставил условие: чтоб об этом никто не знал. А то, как тараканы из щелей, сбегутся всякие инспекции, налогами удавят.
- Простите, что перебиваю, на какие вообще средства живут гандбольные клубы?
- На периферии, как правило, на бюджетные.
- То есть бедненько живут? На казенный-то паек особо не разгуляешься.
- А это вы футболистов спросите - бедствуют они или нет.
- А причем тут опять, извините, футболисты?
- Так их ведь тоже кормит, чтоб вы знали, местная казна обычно.. Но там такие идут поступления, извини-подвинься! У нас же ведь как: любой чудак, что худо-бедно лупит по мячу - уже футболист, елки-палки! А власть и рада стараться. Любой горкомовский начальник готов был узлом завязаться чуда доморощенного ради.
- Но это ж когда еще было?
- Не беспокойся. Им и теперь жизнь - малина. Точно говорю.
- Мы немного отвлеклись.
- Да. В общем, дал я президенту обет молчания. Он дал денег. И на свет появился новый гандбольный клуб. Стартовали мы, как и положено турнирным кодексом, с самых низов. И потихоньку, полегоньку поднялись до суперлиги. А тут - на тебе: фирма-спонсор приказала долго жить! Бизнес есть бизнес - ничего не поделаешь. Я знаю достаточно состоятельных людей. Но кого бы из них ни просил, слышал одно: "Я бы с радостью, но понимаешь, налоги, будь они неладны!..". Наконец, через друзей познакомился я с Кузиным. Он тоже, кстати, начал с вопроса: "Зачем, мол, ему это надо?". Я объяснил, что прошу не так, в принципе, много, меньше, чем любая другая команда его Академии. Зато результат - через какое-то время, конечно, - выдадим наилучший. Он подумал: "Ну хорошо, давай попробуем".
- Обычно, кто платит, тот и музыку заказывает?
- В нашем с Валерием Кузиным варианте - все иначе. Никакого диктата.
- Извините мою въедливость, но слышал, получают ваши ребята, не так чтобы...
- Двести тысяч они получают, устраивает?
- Вот и говорю - маловато. О какой полноценной работе можно вообще говорить?
- Чтобы о ней говорить, нужно профессиональную команду делать. А то вчера вон вышли на тренировку, за окном уже темень, а в зале коптит одна всего лампочка. Вот и работай тут полноценно.
- Погодите, это какой же зал - академии, что ли?
- Нет. Университета стали и сплавов. А в академовский вообще, по-моему, не ткнешься - по минутам расписан. Кстати, чисто гандбольных помещений в Москве нет вообще.
- Но где-то ведь есть?
- В Краснодаре и Челябинске. Челябинский я сам же когда-то и строил с помощью своего друга - союзного министра радиопромышленности. Два зала на всю великую, даст Бог, неделимую Россию? Ну не смешно ли?
- У французов и шведов - соперников ваших главных - с "жилплощадью" полный, ясно, ажур. А вы их бьете.
- А мы их бьем.
- Что же тогда за победу-то пить не стали вместе с ребятами?
- Это когда же?
- В 93-м, когда из Швеции летели, помните?
- Понимаешь, я - тренер советской закваски. И всегда, когда доходит до обмыва, жду какой-нибудь пакости. Кто-то паспорт вдруг посеет, другой, как в Барселоне, себя-то в самолет еще загрузил, а сумку с медалью забыл. Летал потом обратно... Тебе смешно, а какой-нибудь доброхот такое кадило потом раздует - мрак! Так что я лучше чуть-чуть воздержусь, спать зато буду крепко и счастливо.
- Еще говорят, будто в сборной все еще живет и даже здравствует реликт один моральный - русский дух. И будто перед играми в раздевалке вы, как в старые добрые времена, ребят призываете не щадить живота за Россию-матушку?
- Нет-нет, все звучит много мягче, без всякой, а тем более - трафаретной, патетики. Просто я прошу их - людей знаменитых, с хорошими заграничными контрактами - помнить, что мастерство и имя, славу дала им Россия. Без нее они вряд ли бы стали тем, кто они есть. И ребята прекрасно это понимают.
- Ну, а случай какой-нибудь, в тему как раз, не припомните?
- Ну вот смотрите. Играем, положим, в Германии, новогодний турнир. 31-го, разумеется, накрывается стол, к которому собираются все окрестные легионеры - Гребнев, Торгованов, Филипов. Вместе с ними подъехали даже те ребята, что давно уж вне сборной. Часы бьют двенадцать. Отметили. И все сразу за телефоны - поздравить ребят, которые по каким-то причинам не смогли оказаться в нашей компании. Столь теплое отношение, уверен, крепче всяких денег сплачивает.
- Не убедили-таки.
- Тогда так. Сейчас ведь как вопрос обычно ставится? Бабки будут - выиграем. Да? Так вот, за Олимпиаду нам светило целое состояние, однако, мы ее проиграли. Зато чуть погодя выиграли мировой чемпионат - за тысячу.
- За сколько, за сколько?
- За тысячу долларов на нос. Атавин тянул на зубах, с тяжелейшей травмой, по два шприца жидкости из колена его выкачивали после каждой игры. Да, он мог не ехать. Но я позвонил: "Слава, если сможешь...". И он приехал.
- То есть, стоит вам лишь крикнуть, слетаются без вопросов?
- Ну почему же без вопросов. Иной таким подарком заявится: здесь, значит, буду играть, а здесь - извините! "Знаешь, - говорю, - мне твоих одолжений не надо - о себе лучше подумай: контракт у тебя закончится вот-вот, а что потом?". Дня через три, смотрю, появляется: "Я тут подумал... Ну, вы возьмете меня в команду?". Или такая еще ситуация: игрок рвется в сборную, а в клубе ему говорят: "Пожалуйста, езжай. Только деньги за месяц (а это 10 тысяч долларов, на минуточку) ты не получишь. Езжай...". В Москву же тем временем отбивается вполне благородный факс: "Согласны, мол, отпустить".
- Хитро.
- А мне что делать прикажете? Нет, можно, конечно, пойти на конфликт. Накатать злющую бумагу в международную федерацию, и парня дисквалифицируют. А потом он с обиды публично заявит, что отказывается вообще играть за Россию. И будет, наверное, прав. Мне это надо? Нет. Приходится проглатывать. У меня же нет 10 тысяч долларов ему в компенсацию.
- А за мировое золото нашлась, господи, тысяча!
- Не говорите. Литовцы были всего-то десятыми, а получили по 7 тысяч. Но у нас страна такая, сами знаете, как сделанная. Бьемся за Россию, а спонсируют нас немцы - "Вербунденгаз". Меж тем, родному "Газпрому" мы почему-то неинтересны.
- А вы бы спросили Вяхирева...
- Попасть к нему на прием, по-моему, нереально. Я к Шанцеву пробивался три месяца. Письма одно за одним писал, звонил...
- Владимир Салманович, напоследок давайте немного пофантазируем, что, предположим, ждет наш гандбол лет этак через пять?
- Если не появится плеяда грамотных, честолюбивых тренеров - ничего хорошего.
- От вас, кстати, зависит, чтобы они появились. Как-никак - генеральный директор. Власть.
- А если всем все по фигу? Нет, серьезно, допустим, в Швеции на мои семинары съезжались со всей Скандинавии полторы сотни тренеров - с видеокамерами, блокнотами. А здесь, когда провожу занятия, пустой почти зал. Никому ничего не надо.
- А может, они все уже знают? Великие все?
- Великие?
Максимов замолчал и улыбнулся. Я так и не понял - с иронией или грустью...
Реклама: