Футбол! Футбол? Футбол...

В СОЗВЕЗДИИ "СТРЕЛЬЦА"

Философское настроение часового Филимонова

- ... Я не ослышался - "везунчик"? Ха! Это я, что ли?

- Ну да.

- Но я же ничегошеньки пока не выиграл, кроме двух золотых медалей.

- Мало?

- Да, не хватает кое-чего. Кубок-то прошлогодний, помните? Из рук, считай, уплыл. А все из-за меня ведь. До сих пор как в записи увижу дроздовский тот гол - на душе делается пакостно - подвел я команду, подвел. Говорить даже нечего. А с "Кошице" осенью? Не сотвори я там пенальти - пошли бы в чемпионской лиге дальше. А так... Вот вам и везунчик.

На часах тарасовской базы семь с копейками. Игроки отбарабанили вторую тренировочную смену и один за другим разъехались по домам. Опустела база, стихла. Филимонову торопиться, правда, некуда. Поскольку их с женой квартирка пока туточки, на третьем этаже, в одном из номеров.

А мы пристроились в холле. Мягкий диван. Напротив - окно. В его девятине застыло, будто прибитое к кромешному зимнему небу, тусклое блюдце луны. С дерева беззвучно сорвалась птица, стряхнула снег, белой пылью запорошивший стекло. В руке у меня диктофон, где поскрипывает кассета, "мотая на ус" нашу беседу.

-А-я-яй! Минорно как разговор начинаем - с неудач!

- А это я на всякий случай, чтобы вы, заодно и другие, с кондачка бы не думали, что иду я по жизни, как босичком по росе. Если назад оглянуться, всякого разного там, навороченного - во как!

- Давайте оглянемся вместе. Откуда есть, пошел вратарь Филимонов?

- Из детства, вестимо. Футболист я, скажем так, потомственный. Отец мой, Владимир Иванович, играл когда-то полузащитника йошкаролинской "Дружбы", позже в "Нистру" кишеневском. Закончил и пошел ребятишек тренировать. При "Нистру". В его-то команде я и начал футбольной грамоте обучаться.

- Сразу в воротах?

- Хотел сразу, да отец меня то и дело в поле гнал. Я - обратно. И получалось: пару игр отбегаю, игру - постою. Там опять - в поле... Кочевал туда-сюда лет, наверное, до одиннадцати. Пока не прописался в воротах постоянно.

- Так уж сильно тянуло?

- Да обидно было: вся команда пыхтит, тужится, а вратарь глупую пенку запустит, и труд коллективный - "коту под хвост". Да и вообще душа к вратарскому делу лежала. Чего-то из книжек набирался. Но в основном со мной занимался, конечно, отец. Многому научил. В футболе и так - чисто по жизни.

- Например?

- Да хотя бы тому, что в любой, даже самой аховой ситуации, мужчина должен быть... мужчиной. Не скворчать эмоциями и не вибрировать, само собой. А вот, кстати, и случай один. Мне лет 16 было, когда в молдавский спорткомитет пришел по мою душу вызов в юношескую сборную Союза. Комитетчик тут же позвонил в Бельцы, где я тогда играл, ему в ответ: "Сожалеем, но Филимонов выехать никак не может - руку сломал...". Только комитетчик трубочку-то положил, в кабинет отец мой входит. "О, Иваныч, а я насчет Сашки как раз звонил! Жаль, конечно, что рука-то у него сломана, а то, видишь, в сборную зовут...". Отец опешил: "Что за чушь, какая рука? Он слава Богу, жив, здоров, дома сейчас". Когда он мне все рассказал, я взорвался: "Гады! Так их разтак!" . Хотел уж пойти с тем вруном разобраться. Отец остановил: "Пойми, сынок, подлецов на свете много. И коли каждую их гадость к сердцу принимать, истреплешь его почем зря. У тебя впереди - жизнь целая. Знай вкалывай на совесть. На всякую шушеру плюнь и не оглядывайся...". Я поостыл, успокоился. Форму в сумочку сложил и поехал в сборную... Сезон 91-го закончил уже в йошкаролинской "Дружбе", пробившейся, чего прежде за ней не водилось, в буферную зону. А Союз тут возьми и рассыпься. В футболе разом все перемешалось, поди разбери, где кому теперь играть? И тут отец случайно встретил своего еще самого первого в мастерах тренера Федора Сергеевича Новикова. Он той осенью "Факел" вытянул в высшую лигу. Разговорились. И отец к слову обмолвился, что сын за мастеров стоит. Новиков за это сразу ухватился, чуть погодя подъехал на нашу игру, глянул - и увез меня в Воронеж.

- Здравствуй, высшая лига?

- Среди ее тогдашних вратарей я оказался, между прочим, самым молодым - восемнадцатилетним. Правда, дебют чуток смазался: "Уралмашу" проиграли 0:1. Новиков разнес всю команду. Только меня похвалил.

- Так ты же мяч пустил?

- А он не мой был. Срикошетил от защитника, такой бы никто не взял, точно говорю.

- Прошло два сезона, и ты перебрался уже в "Текстильщик", который прилично тогда шумнул: шутка ли, вчерашний физкультурный коллектив провинциального заводишка размахнулся аж до Кубка УЕФА! Правда, на следующий сезон от задиристой команды остались одни лоскутки...

- Правильно. Обещали-то в клубе много. А потом или задерживали, или вообще не держали слова. Кстати, первым на меня вышел Толстых. В Камышине мне обещали "девятку", ну прямо вот-вот. А он звонит: "Ничего у них не бери, платить за тебя чтобы поменьше. У нас потом наверстаешь...". Ладно, коли так. Жду. Опять звонит: "Все нормально? Ну, тогда денька через два скажу уже точно, на какое число тебе брать московский билет". До сих пор все перезванивает. А вообще - уникальный момент тогда получился. Буквально через два часа опять звонок. Снимаю трубу - Газзаев. "Извините, - говорю, - Валерий Георгиевич, но я уже дал согласие "Динамо".

- А в итоге оказался - в "Спартаке".

- Вообще-то, Романцев звал меня и раньше, да не получалось. А тут все обернулось, как нельзя кстати.

- Когда ты понял, что приживешься в команде всерьез и, даст Бог, надолго?

- Когда? Да как только сел контракт подписывать.

- Да-а?

- Конечно. Не будь уверен, что заиграю, вообще не стал бы дергаться.

- Хотя поначалу все шло не очень, кажется, гладко? В прошлом сезоне от тренеров , говорят, здорово доставалось тебе? Особенно от Ярцева?

- Значит было за что.

- А теперь?

- Со стороны, конечно, виднее. Но мне кажется, что после ничьей в Тюмени я не давал уже поводов для жесткой критики. Между прочим, газетчики тоже ведь приумолкли. А то в прошлом сезоне каждый, по-моему, норовил ткнуть в меня перышком.

- Как раз по этому поводу есть у меня один ядовитый вопрос, но это потом. Сейчас же вот о чем хочу полюбопытствовать: с прошлой весны у спартаковских киперов появился персональный, так сказать, тренер - Юрий Дарвин. В игре мне его видеть не довелось, слишком соплив еще был. Те же, кто видел, не могут забыть - блеск.

- А ведь он и мой отец вместе играли. В сборной России в начале 70-х. А насчет твоего любопытства я, кажется, догадался. Так вот, с его приходом изменилось, можно сказать, все. Вкалывать стали больше. Само собой, он понимает в нашем деле все-таки больше, чем, предположим, бывший полевой игрок. И когда он только пришел, Романцев сказал: "Вот ребята, над вами теперь начальник. Как он скажет, так и будет".

- Разносит?

- Бывает. Не-не, что ты! После игры он вообще никогда ничего... Разбор полетов, если случается, то как-нибудь после. На остывшую голову.

- Ерепенишься, поди?

- Я? А зачем? Он же не прихоти ради все это толкует. И лезть в амбицию...

- Когда мурлычат комплименты, это все-таки приятнее? По телевизору, к примеру?

- Смотря кто в нем сидит.

- Предположим, Владимир Маслаченко. В каждом своем репортаже он хоть разок, да выстреливал: "Браво, Филимонов!".

- Знаю. Слышал. И отношусь к этому совершенно спокойно. С философским немного прищуром. Одни хвалят, другие наоборот - костерят на чем свет. А истина сидит себе, где ей и положено - посередке.

- Вот смотри: тебе вручили "Стрельца". Однако "Спортэкспресс" в своем референдуме самым-самым определил Березовского.

- Ну и что. Это их, в конце концов, право.

- Тебе самому-то кто симпатичен из российских киперов?

- Ха!... Есть один паренек: Филимонов фамилия.

- Я серьезно...

- Так и я серьезно. Бывает, по телеку смотришь игру, вратарь пластается, класс. Тащит все, что можно и, кажется, нельзя. Завидки аж берут. А через неделю глядишь, и глазам уже не веришь: одну пенку пустил, вторую... Не, думаешь, не годишься ты, парень, в герои.

- Бытует мнение, что нет для вратаря мяча обиднее, чем тот, что был пропущен между ног, в "очко"?

- Чушь! Ничего обидного. Мяч как мяч... Другое дело, неберущиеся... Чем брать-то?

- Я обещал ядовитый вопрос...

- Было чего-то...

- Ну так вот, недавно журналист одной популярной газеты, узнав, что я собираюсь на интервью к Филимонову, криво улыбнулся, обнажив нержавеющий клин, и рассказал, как ты с порога отшил его коллегу чуть ли не матюками...

- Я, кажется, знаю, о ком речь. Ну, насчет матюков , это, положим, вранье. Остальное - правда. Отшил парнишку, пожелав ему сначала думать, а после уже писать. Потом, сколько можно в пустоту-то трепаться? Раз подкатили с вопросами, ну я чинно-благородно на них отвечал целый час. И хоть бы строчечка в газете появилась. После опять как-то подошли. Поговорили. А в газете - опять тишина. А если и пишут, то такую ересь...

- В смысле?

- Критики много. Абсолютно, причем, необъективной.

- Мне наоборот казалось, хвалят...

- Ага! Всех спецов и болельщиков в этом сезоне как осенило, непонятно, правда, куда они раньше-то смотрели. Не, сдвиг в моей игре, конечно, обозначился. Не зря мы все-таки пашем. Есть подвижки, но не такие уж огромадные по сравнению, скажем, с прошлым сезоном, когда те же газеты в упор меня замечать не хотели.

- О причине их слепоты, случайно, не догадываешься?

- Да, по-моему, все понятно: был Овчинников. Его и поднимали, не в обиду сказать. Сергея я уважаю, хороший вратарь. Но вот он уехал...

- И объектом обожания выбрали тебя?

- Похоже.

- Выходит, ты в России лучший...

- Ха-ха-ха!

- А если серьезно, не пробовал между делом прикинуть, сколько процентов своего потенциала выдал уже на гора?

- А бог его знает! Десяток, наверное... Может, побольше чуть-чуть.

- Когда же остальные?

- Поживем - увидим. Загадывать я не любитель - обязательно сглазишь.

- Между тем считается, что футболисты наши спят и видят, как бы за кордон нырнуть побыстрей.

- А куда торопиться? Впопыхах еще занесет в какую-нибудь турнирную глухомань, где кроме зарплаты никаких других чудес. А я - выигрывать люблю.

- Даже без квартиры?

- Так дали квартиру-то! В ремонте сейчас. Всю осень с женой мотались по строительным магазинам.

- Была охота! Сейчас же куда не зайти - всего навалом.

- Не скажи. Надо все-таки выбрать, где покачественнее, подешевле, опять же.

- Дешевле?

- Конечно. Там сотня, здесь - глядишь, полтинник.

- Подумаешь, разница!

- Да, но сначала ее нужно заработать. Всего-то навсего.

  В библиотеку