ЗАГЛАВИЕ
О КОНЦЕПТУАЛЬНЫХ ОСНОВАХ СПОРТИВНОЙ КИНЕЗИОЛОГИИ
Визитей Н.Н.
- д.ф.н., профессор Государственного
университета физизического воспитания и спорта Республики Молдова
Ключевые слова: спортивная кинезиология, действие как предмет философской антропологии, психологические механизмы двигательного действия.
Key words: sport kinesiology, action as a subject of philosophical anthropology, psychological mechanisms of physical action.
Резюме. Двигательное действие спортсмена анализируется как целостный акт человеческого поведения, как поступок человека. Разрабатывается проблема методологических основ, на которых должна строиться спортивная кинезиология. Двигательное действие спортсмена исследуется с позиций философской антропологии, феноменологии, современной психологии, а также социологии спорта. Рассматри-вается вопрос о механизмах двигательного действия спортсмена и условиях, при ко-торых оно является эффективным как в прикладном, так и в социально-культурном плане.
Summary. Physical action of a sportsman is analyzed as the integral act of human behavior. The problem of methodological principles of sport kinesiology is analyzed. Physical action is explored from the positions of philosophical anthropology, phenomenology, modern psychology, and sport sociology as well. It is examined a topic of sportsman physical action mechanism and conditions when it is effective as in applied, as in social and cultural aspects.
1. Построение спортивной кинезиологии как науки о двигательном действии человека, занимающегося спортом, предполагает, прежде всего, что в данном действии мы попытаемся увидеть полномасштабный акт человеческого поведения, человеческий поступок, которым данное действие, несомненно, является. (М. Бахтин: "Физическое действие человека должно быть понято как поступок... "[2, 99].) Сказанное означает, что перед кинезиологией неизбежно встает вопрос о природе человеческого поступка, или о том, что есть сущность человека и как она реально может быть выражена в его деятельно-практических проявлениях. Это, однако, лишь одна сторона дела. Другая состоит в том, что кинезиология, претен дующая на номинацию "спортивная", должна вести речь о двигательном действии, совершаемом в рамках спортивной деятельности, то есть о действии, которое реализует специфические социальносмысловые и нравственно-психологические интенции, характерные именно для спорта.
Указанные обстоятельства обязывают нас при построении спортивной кинезиологии обратиться, по крайней мере, к трем отраслям знания. Прежде всего, к философской антропологии, где человек рас сматривается наиболее концептуально и це-лостно, и чей опыт такого рассмотрения игнорировать в нашем случае было бы крайне опрометчиво, тем более что здесь в ряде случаев речь прямо идет о двигательном действии человека. Вот, например, как А. Гелен говорит об основании, на котором должна строиться наука о человеке: "Искомая отправная точка есть действие <...> Построение всеобщей антропологии, идущее от действия, влечет за собой гипотезу и ее доказательство, что всю организацию человека можно понять исходя из действия" [10, 160-162] . (Таким образом, для А. Гелена философская антропология и кинезиология человека - это, по сути дела, одна и та же дисциплина.) Другой сферой знания, обращение к которой также необходимо при создании спортивной кинезиологии, является социальная философия спорта, где спортивная деятельность осмысливается как социальный и культурный феномен и где выявляется экзистенциально-смысловая специфика этой деятельности. В качестве третьей сферы знания в нашем случае выступает психология, интерес которой к двигательному действию имеет очень давние традиции и в рамках которой, более того, действие рас-сматривается нередко как основной предмет психологического анализа.
2. Как, однако, реально обстоит в рассматриваемом отношении дело в спортивной кинезиологии? Легко заметить, что чаще всего здесь не представлены на общетеоретическом уровне соображения ни первой, ни второй, из названных выше сфер знания. Что касается третьей сферы, то обращение к психологическим концепциям имеет место в данном случае довольно часто, однако и здесь, при ближайшем рассмотрении, соответствующий фактологический и концептуальный материал используется далеко не полно. В целом же в процессе анализа двигательного действия в науках о спорте обычно реализуются позитивистские подходы, которые как таковые , конечно, правомерны и в определенной мере продуктивны, но которые (и это вполне оче видно) сами по себе не обеспечивают подлинного понимания сути интересующего нас феномена , поскольку работают с упрощенной его моделью.
Следует обратить внимание, что указанная ситуация имеет далеко идущие негативные последствия как для теории, так и для практики спорта. Прежде всего, здесь возникают предпосылки к тому, чтобы мировоззренческое (социально-культурное, морально-этическое) содержание совершаемого двигательного действия оказалось для спортсмена обедненным, что уже само по себе, как понятно, нежела-тельно, но, помимо этого, неизбежно ведет к ослаблению того личностного потенциала, которым спортсмен располагает и который он может использовать для дос-тижения высокого соревновательного результата. Существенно и другое: ослабленность гуманитарного компонента в науках о спортивном действии мешает полноценно развиваться и самому позитивному (естественно-научному) знанию. (М. Мерло-Понти: "Физиологу... предстоит освободиться от веры в реализм, заимство-ванный науками у здравого смысла и препятствующий их развитию" [19,373].) Это также значительно затрудняет использование данного знания в педагогических це-лях. Последнее связано с тем обстоятельством, что знание о действии как предмете естествознания в существенной степени отличается по своему характеру от того знания, которым поступающий и действующий субъект, являясь существом рефлексивным, располагает помимо и до какой-либо науки, и именно которое, тем не менее, он в первую очередь использует при совершении действия. (М. Мерло-Понти подчеркивает, что научное знание для того, чтобы человек "мог им действительно пользоваться при построении собственного двигательного действия", надо еще "привести в соответствие с телом" [16, 194]. Он говорит и о том как, в частности, такого рода перевод может быть осуществлен: фактические истины естественных наук и психологии могут прилагаться к конкретному индивиду лишь в том случае, если они пройдут через философское, прежде всего феноменологическое, уточнение и исправление [16, 585]).
Строя спортивную кинезиологию и стремясь при этом к концептуальной содержательности и полноте соответствующих рассуждений, следует помнить, что, к примеру, "осмысленный жест тела по отношению к "другому" и к миру открывает такие воз можности, о каких ни физиология, ни биология [ни, добавим, биомеханика. Н. В.] даже не подозревают" [16, 170]. Небезынтересно и мнение трех известных ученых (Е. Велихова, В. Зинченко, В. Лекторского) о современном состоянии научных исследований двигательного действия: "При изучении моторики и перцепции наиболее впечатляющие результаты были получены в тех случаях, когда исследова-тели в значительной степени отвлекались от морфофизиологических механизмов этих процессов" [6, 14].
3. В последние годы в науках о спорте неоднократно совершались попытки уйти от позитивистского подхода, как от доминантного, перейти "от биоцентризма к психосемантике двигательных действий", как говорит С. Дмитриев [13, 7]. "Нам представляется, указывает также автор, что не поиск информации, а проблема превращения информации в "личностные знания" является одной из важных проблем педагогической биомеханики. Это особая сфера образовательной деятельности, где осуществляется не столько "передача информации" о двигательных действиях, сколько обмен отношениями, личностными и социокультурными смыслами..." [13,
7]. В. Коренберг также ставит вопрос о необходимости рассматривать двигательное действие в свете дуализма, который реально для него характерен [15, 8]. Вместе с тем очевидно, что существенного продвижения в анализе спортивного двигательного действия, который основывался бы на обновленной методологической основе, сегодня, фактически всё ещё нет.
Что
же следует принять во внимание, если, создавая спортивную кинезиологию,
обращаться к концепциям философской антропологии, философии спора, а также
психологии? Начнем с первого вопроса. Прежде всего, необходимо опираться на
ту модель человеческого существования, с которой философская антропология
работает. Эта модель строится в соответствии с принципом триады и в целом
является наиболее адекватной и полной: Х. Плеснер - "Человек живет и как душа,
и как тело, и как психофизиологически нейтральное единство этих сфер" [19,127];
М. Шелер - "Сознание мира, самосознание и сознание бога [осознание транце
дентального. - Н.В.] образуют неразрывное структурное единство" [23, 91]; и
др. Мир двигательного действия человека также должен рассматриваться как
тройственный: мир внешний среда, в которой свершается двигательное действие;
внутренний мир
- мир душевных переживаний, которые связаны с выполнением
действия; трансцендентальный мир
- мир человеческого Я, которое обнаруживает
свое присутствие в стихии действия и которое воспринимает происходящее в целом
как следствие своей собственной инициативы (как свое действие) или, во всяком
случае, как событие, характер протекания которого непосредственно связан с его
активностью, является результатом его соучастия в происходящем. Далее: внешний
мир открыт человеку в чувстве среды, внутренний в чувстве тела,
трансцендентальный же в чувстве Я, причем каждое из названных чувств
опосредуется двумя другими.
4. В психологической и спортивной литературе в значительной мере осознанна важность эффективного сопряжения "чувства среды" и "чувства тела" для успешного осуществления двигательного действия [4, 375; 5, 37-38; 12,244; и др.]. Однако в большинстве данных случаев вне поля зрения исследователей остается третий из числа указанных трансцендентальный компонент, и, как результат, не исполь-зуются в должной мере представления о тех механизмах координации "чувства сре-ды" и "чувства тела", о которых говорит философская антропология, а также фено-менология.
О каких именно механизмах идет речь? В первую очередь, следует отметить, что одно чувство из названных всегда затронуто, всегда специфическим образом ок-рашено, обременено другим чувством. При этом следует обратить внимание, что степень их взаимного проникновения в разных жизненных ситуациях, в частности в разных случаях осуществление двигательного действия, может быть очень неодина-ковой, и эта степень, при ближайшем рассмотрении, является главным показателем уровня технической освоенности движения [7, 86]. Совершенное владение навыком предполагает воз можность практически полного взаимного сопряжения указанных чувств. "В хорошо сформулированном действии разделение образа ситуации и об-раза действия [фактически "чувства тела" и "чувства среды". Н. В.] ...весьма ус-ловно", здесь "движение и среда смыкаются в конечном счете в "одно психофизиологическое образование"" [12,177].
Что, однако, в данной ситуации фактически происходит? И, прежде всего, ка-кова суть процесса вхождения ("смыкания") и расхождения указанных образов (чувств)? Мы вернемся к этому вопросу в дальнейшем (см. пункт 6), сейчас же от-метим, что принципиальным недостатком, характерным для современных представлений о двигательном действии человека, о процессах, которые при этом имеют место, является постулирование готового в своей функционально-архитектонической представленности мышечного аппарата, с одной стороны, и столь же готовой, существующей еще до начала совершения самого двигательного действия, системы (инстанции), которая запускает мышечный аппарат, а также управляет им, с другой. Между тем П. Гальперин справедливо подчеркивает: "Для нового действия в целом нет ни готовых механизмов внутри организма, ни готовых раздражителей во внешней среде" [9, 4].
Заметим, что в качестве управляющей инстанции, о которой идет речь, назы-вают чаще всего центральную нервную систему. Э. Рид, тем не менее, высказывает сомнение: "Является ли представление о том, что центральная нервная система программирует управление телом, чем-то большим, чем малосодержательной (или ошибочной) метафорой" [19, 11]. В других случаях в роли такой инстанции высту-пают психические реалии, в частности, образ, или представление о движении. Вот что, однако, говорит по поводу такой точки зрения С. Мерло-Понти: "Остается понять главное посредством какой магической операции представление о движении вызывает в теле именно это движение. Данная проблема, добавляет автор, может быть разрешена лишь в том случае, если мы уйдем от различения тела как механиз-ма в себе и сознания как бытия для себя" [16, 187]. Кстати, о сознании: практически во всех рассмотрениях двигательного действия человека безрефлексивно принимается мнение, что сознание, которое управляет данным действием, существует, опятьтаки, исходно, еще до начала действия, выполняя роль внеположенного по от-ношению к действию фактора, способного запускать данное действие и корректировать его протекание. Вместе с тем, по справедливому сви детельству С. Рубинштейна, "сознание не является внешней силой, которая извне управляет деятельностью человека. Будучи предпосылкой деятельности, сознание вместе с тем и ее результат. Сознание и деятельность человека образуют подлинное единство" [21, 145].
Общую методологическую ошибку, которая совершается во всех вышеназванных случаях, В. Зинченко и М. Мамардашвили определяют так: ""Мыслит" ли мозг или же "мыслит" гомункулс это все различные проекции одного и того же субстанционализма" [14, 115]. Двигательное действие, несомненно, не только управляется субъектом, оно также своего собственного субъекта создает. Следует заметить, что это одно из проявлений общекультурного процесса как такового. Любое культурное событиеэто ситуация, в которой воспроизводится человеческое сознание и человеческая нравственность, в которой рождается человеческая телесность, человеческое Я или, более определенно, субъект соответствующего процесса; таковы, в частности, теоретико-познавательное, эстетическое, властное, игровое и, конечно, соревновательное действия [8]. Пренебрегая данным обстоятельством, исследователи теряют из поля зрения "фундаментальный", как говорят В. Зинченко и М. Мамардашвили, факт "факт самодействия всего того, что живет среди ве-щей" [14, 143]. ( Проявление данного самодействия в случае выполнения сложного двигательного действия - это, в частности, "генераторы паттернов", которые, как отмечает Э. Рид, " не управляются предписаниями моторных команд", не продуцируются "ни реф лекторно, ни центрально", а являются "результатом процессов самоорганизации" [20, 111].)
5. Человеческое тело обладает спонтанной активностью; бытие специфическим образом "фонтанирует" в точке присутствия человеческого тела, точнее - в точке контакта внешнего и внутреннего. Крайне важным для понимания двигательного действия и его механизмов является принятие в расчет того факта, что именно данная точка выступает реально как действительный центр управления действием (или, вероятно правильнее будет сказать, центр его воссоздания). Все влияния, которые оказываются на тело со стороны внешнего (среда) или со стороны внутреннего мира (мира переживаний) накладываются на указанную спонтанность, специфическим образом моделируя ее, однако моделируя и не более. У тела, таким образом, три источника активности: внешние воздействия (1), внутренние переживания (2), спонтанность (3) - способность, которая является базовой для Природы как таковой и которую тело у неё заимствует , являясь ее частью, фрагментом. Добавим, что именно во встрече указанной спонтанности с внешними и (или) внутренними воздействиями осуществляется (в ситуации развертывания двигательного действия) центральный на онтологическом уровне акт человеческого бытия в целом. Об этом акте М. Шелер говорит так: "основное отношение человека к мировой основе состоит в том, что эта основа непосредственно постигает и осуществляет себя в самом человеке, который как таковой и в качестве духовного, и в качестве живого существа есть всякий раз лишь частичный центр духа и порыва "через себя сущего". Эта старая мысль Спинозы, Гегеля и многих других: первосущее постигает самого себя в человеке в том же самом акте, в каком человек видит себя укорененным в нём" [23, 93]; и далее, он же: " Человек есть место встречи" [23, 94].
Наконец, укажем и еще на одно обстоятельство: только понимание двигательного действия, как производящего психический мир субъекта (и, в конечном счете, его сознание), позволяет методологически грамотно подойти к анализу этого действия, разработать систему понятий, которые адекватно представляют происходящее. В. Зинченко и М. Мамардашвили отмечают: "Должны быть понятия, относящиеся к... работе по реальному построению изучаемого действия. При этом замечательно, что это не понятия, описывающие работу "я" (ни "я" испытуемого, ни "я" исследователя). Скорее это "оно" работает, не "я": ко-гда мы говорим "оно"... это попытка условно указать на факт самодействия всего то-го, что живет среди вещей там, в мире объектов <...> Движение, как и психика, самостроится и саморазвивается" [14, 117]. Невозможно понимать двигательное действие, не воспроизводя его вновь и вновь идеомоторно, то есть, не погружая себя в его реальную стихию, также как невозможно эффективно выполнять двигательное действие, не обретая снова и снова сознание в этой стихии.
6. Недостаток представлений, связанных с пониманием двигательного действия как процесса, управляемого заранее существующим субъектом, обнаруживается практически повсеместно в моделях функциональных систем, представляющих двигательное действие. Такова, например, известная модель архитектоники поведенческого акта, предложенная П. Анохиным. При всем отчетливо выраженном стремлении автора остаться исключительно на естественнонаучной, на объективистской позиции, он, стремясь к полноте модельной представленности соответствующего процесса, вынужден в указанную модель ввести блок, в задачу которого входит "принятие решения" о начале действия [1,229-233]. И дело не в том самом по себе обстоя тельстве, что данный блок есть образование полностью инородное всем другим элементам модели, а в том, что здесь в завуалированном виде присуствует, по сути дела, все тот же готовый субъект. В модели поведенческого акта, предлагаемой Р. Эноком, автором широко известной книги по кинезиологии, "на входе" сис-темы ставится мысль, которая "проецируется [!? Н. В.] на сенсорно-двигательную кору головного мозга, мозжечок, часть базальных ядер и соответствующие подкорковые ядра для разработки программы управления движения" [24, 221-222].
Из самых общих соображений от такого рода моделей в той мере, в какой они претендуют на передачу общего принципа организации человеческого двигательного действия, следует отказаться. Конечно, двигательное действие на этапе его ос-воения совершается во многом за счет ресурса имеющегося сознания. Однако в ситуации, когда действие освоено и выполняется высокоавтомати зировано, оно, несомненно, не только использует данный ресурс, но и увеличивает его, то есть, по сути дела, оно производит сознание, и лишь то представление о двигательном действии будет адекватным, в котором "мысль" помещается на выходе соответствующей блок-модели. Заметим, что в случае, когда действие "производит субъекта", оно оказывается также и наиболее эффективным в отношении его внешнего результата, поскольку именно в данной ситуации взаимоотношения субъекта и среды являются наиболее гармоничными.
Как фактически осуществляется "производство сознания", о котором мы ведем речь? Данный вопрос обращает нас вновь к механизму сопряжения в действии "чувства среды" и "чувства тела". Прежде всего, здесь следует отметить, что каждое из этих чувств, в силу самой специфики присутствия человека в мире в качестве рефлексивного индивида, не существует в стерильно чистом виде: каждое из них специфическим образом захвачено другим, обременено им. "Тело само, как отмечает М. Мерло-Понти, интерпретирует. "Зрительные данные" появляются в нем сквозь призму своего тактильного смысла, тактильные сквозь призму зрительного смыс-ла" [16, 200-201]. Наличие у тела человека способности к указанной интерпретации делает возможным на определенном этапе освоенности действия добиваться согласованности "чувства среды" и "чувства тела" не исключительно за счет механизма целенаправленного переключения внимания: с внешнего на внутреннее и обратно. Здесь, вероятно, работает с какого-то момента уже другой механизм: полная и все более углубляемая по мере разучивания двигательного действия сосредоточенность на внешнем получает возможность трансформироваться в сосредоточенность на внутреннем и наоборот. При этом одно плавно, без скачка перетекает в другое, и именно режим такого перетекания, такого перехода обеспечивает "производство сознания", обретение спортсменом ясности восприятия происходящего. Это одно-временно ситуация, когда при осуществлении действия субъекту оказываются доступными особого рода медитационные переживания, типа "чувства воды" у пловца.
В соответствии с вышесказанным, состояние проясненности сознания и состоит в том, что на уровне субъекта оказывается возможным уточнение, артикуляция имеющееся у него чувства среды за счет актуализации его же чувства тела, а чувства тела за счет актуализации чувства среды. Это также позволяет ему фактически создавать, волевым образом поддерживать ситуацию, при которой афферентные и эфферентные компоненты системы управления действием оказываются максимально предполагающими друг друга. Так, пловец высокого класса в первой фазе своего движения, оказывая воздействие на внешнюю среду, создает волну, по кото-рой скользит во второй его фазе. По мере разучивания любого движения и происходит развитие именно такого рода способности: субъект все в большей степени реагирует лишь на те эффекты среды, которые он сам же в ней продуцирует, его взаимодействие со средой из субъект-объектного превращается фактически в субъект-субъектное.
7. Радикальной коррекции представлений о феномене "двигательное действие человека" и о его механизмах требует также принятие нами во внимание того факта, что данное действие реаль но совершается в социальном, а не природном пространстве. М. Бахтин справедливо отмечает: "Во всем, в чем человек выражает себя вовне (и, следовательно, для другого), от тела до слова, происходит напряженное взаимодействие я и другого: их борьба (честная или взаимный обман), равновесие, гармония (как идеал), наивное незнание друг друга, нарочитое игнорирование друг друга, вызов, неприятие... и т. д." [3, 320]. М. Бахтин, таким образом, утверждает, во-первых, что двигательное действие человека это в основе своей всегда субъ-ектсубъектное, а не субъектобъектное (тем более, не объект-объектное) отношение. Во-вторых, что это отношение может быть очень различным по своему нравственно-психологическому содержанию. В-третьих, что именно пространство мораль-ноэтических взаимоотношений является подлинным пространством, в котором совершается действие.
Можно сказать, что все человеческое является таковым в той мере, в какой в нем присутствует и доминирует нравственный компонент. Смысл любого действия - это, в конечном счете, его моральный смысл. Ф. Ницше, говоря об "объеме морального", о масштабе охваченности человеческого существования нравственным отношением, констатирует: "Мы моментально конструируем новый и зримый нам образ с помощью всех прежних проделанных нами опытов лишь в меру нашей честности и справедливости. Не существует никаких других переживаний, кроме мо-ральных даже в области чувственного восприятия," [18, 176]. (Интересно и суждение А. Гелена: "Наша гипотеза об исследовании всей организации человека, исходя из действия, включает в себя понимание той или иной морали в общем контексте конституции человека как живого существа" [10, 162].)
Мнение о том, что человеческое действие всегда по сути своей является субъект-субъектным, принять, вероятно, не легко, однако, именно оно, при ближайшем рассмотрении, наиболее реалистично. Возьмем для примера ситуацию, суть которой поднятие спортсменом штанги в ходе тяжелоатлетического соревнования. Есть ли происходящее здесь только лишь взаимодействие спортсмена со снарядом? Если да, то поднятие штанги это не более чем преодоление спортсменом гравитационной силы, прилагаемой к штанге природой. Однако сказанным здесь явно не исчерпывается смысл происходящего. Действительно, спортсмен, соревнуясь, пытается пре-взойти в упражнении другого спортсмена, и сила, которую он прилагает к грифу штанги, преодолевает не просто силу ее тяжести, а фактически ту силу, которую к штанге прилагает другой атлет. Штанга здесь лишь посредник во взаимоотношениях субъектов, и она в полной мере является для спортсмена соперником (а в иных случаях союзником) в подлинно человеческом смысле, а не просто неким неодушевленным объектом. Но отсюда следует, что организация действия, его функцио-нальная структура, в частности ее афферентные, эфферентные и центральные компоненты и их синтезы, будут в рассматриваемой ситуации иметь существенно иной характер, по сравнению с ситуацией взаимо действия субъекта с объектом. Заметим, что последняя в целом полностью искусственна, что не мешает ей, однако, оставаться сегодня наиболее популярной при научном анализе двигательного действия спортсмена.
8. Итак, любое проявление человеком себя, в частности его двигательное действие, всегда кому то адресовано. Вместе с тем очевидно, что во многих случаях данное обстоятельство проявляет себя скрытно. Особенность спорта состоит в том (и здесь мы снова должны отметить важность философских и социологических исследований спорта для спортивной кинезиологии), что в данном случае направленность совершаемого одним субъектом действия на другого субъекта представлена со всей возможной определенностью и открытостью. Спорт это, пожалуй, единственная сфера профессиональной деятельности, где в качестве официальной и главной перед человеком ставится задача побеждать соперников, действуя в рамках строго установленных правил, основу которых составляет принцип "честного соперничества", удостоверяемый публично. Спортивное действие спортсмена нацелено на максимальный результат, и это предполагает актуализацию его способности к предельным волевым усилиям. Обратим внимание, что это становиться в полной мере возможным лишь при условии, если действие становится высокоавтоматизированным, если спортсмену оказываются доступными интегральные переживания типа "чувства воды" у пловца единственная возможная точка приложения предельных напряжений воли, когда автоматизация действия сохраняется и даже может быть усиленной. В целом же данная ситуация не лишена, как очевидно, парадоксального момента: автоматизация необходима для эффективного приложения волевых усилий, а волевые усилия для того, чтобы автоматизация была полной. Заметим, что из сказанного следует, что навык (автоматизированное действие) человека существенно отличается от "навыка" животного.
Пространство, в котором реализует себя спорт (при этом реализует максимально открыто) это морально-этическое пространство. Спорт и соперничество, и сотрудничество одновременно. Спортсмен нацелен на личный успех, на индивидуализацию, но обеспечить себе её в полной мере он может лишь активно проводя в жизнь принцип равенства соревнующихся, то есть, уравнивая себя со всеми другими. Одно невозможно без другого. Я не могу индивидуализироваться, не обезличивая себя в определенном смысле, так же как не могу актуально пережить свое соучастие, свою глубокую причастность сообществу, социуму, не добившись в нем высокого индивидуального статуса, определяемого масштабом моей способности быть фактором утверждения его существования. (П. Тиллих: "Я становится я лишь потому, что у него есть свой мир, структуированный универсум, которому оно принадлежит и от которого оно в то же время обосо блено. Я и мир коррелятивны. Так-же коррелятивны индивидуализация и соучастие... Самоутверждение в качестве индивидуального я всегда подразумевает утверждение той силы, в которой я участвует. Я утверждает себе как участвующее в силе какой-то группы, какого-то движения, мира сущностей, силы бытия как такового" [21, 65].) Спорт это и соревнование, и сотрудничество. Спортсмены сотрудничают, действуя в соответствии с принципом "честного соперничества" и тем самым способствуя сохранению социального пространства, в котором каждый может максимальным образом реализовать свое стремление к соперничеству. Спортсмены соперничают, но при этом каждый из них стремятся увеличить свою способность быть укорененным в сообществе в качестве силы, которая укрепляет сотрудничество индивидов, образующих данное сообще-ство.
9. Существенно, что все указанные смысловые константы находят свое отражение в особенностях построения двигательного действия спортсмена и тех функ-циональных механизмов, которые обеспечивают его реализацию. Действительно, противостояние соперников дает такую ситуацию, в рамках которого "внешняя среда" (мой соперник) в принципе проявляет себя по отношению ко мне жестко, порой агрессивно. Я и среда здесь максимально разведены. Однако этим суть дела не ис-черпывается. Мое стремление к преодолению соперника всегда актуально предполагает особого рода единение с ним, предполагает контакт, в котором обеспечивается наше взаимное проникновение, уступчивость движениям друг друга. Аналогичным образом разворачиваются события и при взаимодействии спортсмена со снарядом (штанга, метания в легкой атлетике, и др.): спортсмен перемещает активно снаряд в одной фазе действия и уступает активности снаряда, следует за ним в другой его фазе. Двигательное действие, таким образом, осуществляет максимальную вза-имную дистанцированность "внешнего" и "внутреннего" и одновременно возможность полного преодоления этой дистанцированности, специфическое сведение их в одну точку. Спортивная кинезиология и должна строиться как наука, которая в центр своего внимания ставит именно такое действие.
Литература.
1. Анохин П. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М.: Медицина, 1968. 547 с..
2. Бахтин М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники. Ежегодник 1984-1985. М.: Наука, 1986. С . 80-160.
3. Бахтин М. К переработке книги о Достоевском // Бахтин М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С. 308 - 327.
4. Бернштейн Н. Очерки по физиологии движений и физиологии активности // Бернштейн Н. Физиология движений и активность. М.: Наука, 1990. С.245 - 462 М.: Прогресс, 1989. 462 с.
5. Боген М. Обучение двигательным действиям. - М.: Физкультура и спорт,1985. - 192 с.
6. Велихов Е., Зинченко В., Лекторский В. Сознание: опыт междисциплинарного подхода // Вопросы философии. 1988. № 11. С. 12 - 24.
7. Визитей Н. Физическая культура личности (проблема человеческой телес-ности: методологические, социально-философские, педагогические аспекты). Кишинев: Штиинца, 1989. - 110 с.
8. Визитей Н. Теория физической культуры: к корректировке базовых представлений. Философские очерки. М.: Советский спорт, 2009. 184 с.
9. Гальперин П. Предисловие к книге: Боген М. Обучение двигательным действиям. - М.: Физкультура и спорт,1985. - 192 с.
10. Гелен А. О систематике антропологии // Проблема человека в Западной философии. М.: Прогресс, 1988. С. 152-206.
11. Гибсон Дж. Экологический подход к зрительному восприятию. М.:Прогресс,1989. 462 с.
12. Гордеев Н. Экспериментальная психология исполнительного действия. М.: Тривола, 1995. 321 с.
13. Дмитриев С. Д. Л. Донской и развитие отечественной биомеханики: от биоцентризма к психосемантике двигательных действий // Теория и практика физической культуры. 2002. № 11. - С. 4 - 16
14. Зинченко В., Мамардашвили М. Проблема объективного метода в психологии // Вопросы философии. 1987. № 7. С. 110 - 122.
15. Коренберг В. К теории двигательной активности // Теория и практика физической культуры. 2007. № 2. С. 7 - 11.
16. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. Санкт-Петербург: "Ювента" "Наука", 1999. 606 с.
17. Мерло-Понти М. Око и дух. - М.: Наука, 1992. - 380.
18. Ницше Ф. Веселая наука. Злая мудрость. М.: ЭКСМО, 2007. 526 с.
19. Плеснер Х. Ступени органического и человек. Введение в философскую антропологию //Проблема человека в Западной философии. - М.:Прогресс, 1988. - С.152 - 206.
20. Рид Э. Уроки по теории действия //Управление движениями. - М.:Наука, 1990. - С.7 - 19.
21. Рубинштейн С. Основа общей психологии. Санкт-Петербург: Питер, 1999. 712 с.
22. Тиллих П. Мужество быть //Тиллих П. Избранное. Теология культуры. - М.: Юристъ, 1998. - С.7 - 131.
23. Шелер М. Положение человека в Космосе // Проблема человека в Западной философии. М.: Прогресс, 1988. - С.31 - 95.
24. Энока Р. Основы кинезиологии. Киев: Олимпийская литература, 2000. 400 с.
На главную
В библиотеку
Обсудить в форуме