Журнал Легкая Атлетика
#1-2
На
главную страницу
Назад
ПОД ФЛАГОМ СБОРНОЙ
ПРОРОКА НЕТ В ОТЕЧЕСТВЕ СВОЕМ
Мы встретились на Всероссийской конференции тренеров по легкой атлетике. Я сосредоточенно записывал то, что руководители Федерации говорили о прошедшем сезоне, о календаре предстоящих соревнований, о средствах, на которые должны рассчитывать наши спортсмены, чтобы сохранить и даже упрочить свое лидирущее (в Европе, естественно) положение. И тут ко мне подсел друг-тренер, который с ходу осадил меня:«Что, ты записываешь известные вещи — ты с людьми поговорил бы, с действующими лицами в спорте — какой ценой они добиваются этих высот. РЫБАКОВЫ — вот о ком надо говорить во весь голос. Такого таланта, как Ярослав, у нас во всей сборной поискать надо. И какое отношение к нему со стороны тех, кто обязан и по долгу службы этот талант поддерживать и продвигать». «Не рано ли — о нем? — спросил я. — Что такого особенного он свершил, когда у нас в том же секторе для прыжков в высоту есть и действующий олимпийский чемпион, и чемпион мира». «Да он же их уже обыгрывал. На чемпионате мира разделил второе место с прежним чемпионом — Ворониным. В 20 лет — этого мало?!»В перерыве он подвел меня к Рыбакову-старшему.
— Владимир Юрьевич, «Ярослав из Ярославля» — такие заголовки я встречал в публикациях о вашем сыне. Наверное, на земле, за которую выступал, он стал живым символом. К тому же, такое совпадение имен — тянет на отечественного героя?
— Мы там до сих пор на положении гостей — живем седьмой год всей семьей в общежитии. Хотя это действительно — земля предков. В советское время я отсюда уехал в Белоруссию — продолжать спортивные выступления — тогда была единая страна. Родители оставались на Ярославщине. Когда решил вернуться, устроился работать в Ярославский технический университет — преподавателем физкультуры. Там дали площадь в университетском общежитии для моей семьи — у меня с женой, кроме Ярослава, еще и дочка, которой сейчас 13 лет. Да еще привез с собой четырех учеников-многоборцев — трех парней и одну девушку — чемпионов и призеров Белоруссии. Так и жили коммуной.
— Но сейчас положение изменилось — из институтского преподавателя вы выросли в тренера национальной сборной. И ваш сын-ученик, звезда первой величины нашего спорта, нуждается в более приличных жилищных условиях. В столице, хотя там звезд намного больше, чем в Ярославле, окружены они большим вниманием...
— В Ярославле сын уже года 4 определяется как один из лучших спортсменов области. По итогам года у нас проводятся смотры с участием губернатора, где он вручает спортсменам-лауреатам дипломы и премии. Вниманием в этот период мы не обделены. Но потом нас забывают до следующего подведения итогов — никто ни из администрации, ни из спорткомитета даже не подходит, чтобы спросить: как у нас дела, не нужно ли чего? Хотя мы сами обращались за помощью не раз — но с малой эффективностью. Но мы же всей семьей работаем на Ярослава: я и тренер, и массажист, и менеджер. Моя жена Людмила после своего ухода из спорта получила специальность технолога-пищевика — она и решает вопросы качественного питания сына. По сути, улучшать жилищные условия надо всей семье как команде чемпиона.
— В иных регионах, насколько мне известно, ведущие спортсмены обласканы верховной властью. Получают губернаторские стипендии, я слышал, в хорошем долларовом измерении. Неужели вам и в этом плане не перепадает — не так уж много спортсменов такого ранга в области, не разорили бы губернский бюджет. Не все же уходит на Максима Тарасова — ведь олимпийский чемпион по прыжкам с шестом тоже ваш земляк?
— Тарасов живет в Венгрии — уже скоро десять лет. И пользуется поддержкой тамошних властей. Скорее наоборот, город односторонне использует его заслуги, получая его отраженную славу. Когда Тарасов уезжал, в областной СДЮШОР оформили это как командировку, и поэтому, все его достижения отмечаются как достижения и ярославской школы. Но материальной поддержки с родной земли он не получает. Больше спортсменов такого ранга у нас и не значится.
— Ярославль — богатый город? Может быть, регион живет в долг, за счет федерального бюджета?
— Не знаю, деньги на строительство суперсовременного ледового дворца нашлись — а это миллионы — и освоены эти средства были в кратчайшие сроки, к открытию чемпионата мира по хоккею, который, правда, состоялся все же не у нас, а в Петербурге.
А так у нас экономят, на себе это ощущаем. Когда в общежитии плановое отключение электричества, приходится на 9-й этаж пешком подниматься. Зато можем оттуда полюбоваться залитым электричеством супердворцом, он как раз под нашими окнами. Кстати, наши легкоатлетические сооружения с ним нечего и сравнивать: в Ярославле мы можем позволить себе прыжки лишь с трех шагов — над разбегом начинаем работать в московских манежах, когда в январе приезжаем туда на сборы. А у себя, в холодном подтрибунном помещении можем только поспринтовать по прямой. Ни бани, ни медико-восстановительных комплексов — ничего этого при стадионе тоже нет.
— Ну, а поддержка Всероссийской федерации легкой атлетики? А коммерческие старты — вы же ими не пренебрегаете?
— Сейчас в России, к пользе для отечества, но к неудобству лично для нас, в прыжковом секторе активно действуют три лучших в мире прыгуна в высоту. Олимпийский чемпион Сергей Клюгин,. чемпион мира 1999 года и серебряный призер 2001-го Вячеслав Воронин, и мой сын Ярослав. Так как он в команде был не первым номером, его на зарплату определяют в такой же последовательности: предложили ставку в полторы тысячи рублей. В мировом рейтинге он в 2001 году перебрался с 40-го места на третье — единственный в мире совершил в сезоне 11 прыжков на 2,30 и выше.
А деньги, заработанные на коммерческих стартах, мы и тратим часто на соревновательные поездки. Когда Ярослав на зимнем чемпионате страны занял 2-е место, тренер, по положению, командировался на чемпионат мира не из федерального, а из регионального бюджета. Но меня, обнадежив в областном спорткомитете, промурыжили до самого отъезда команды, так и не выделив в итоге денег. В Португалии зимой, без тренера, впервые на соревнованиях такого ранга, в новых неразношенных шиповках («боевые» порвались накануне в соревнованиях), разбег он начинал из-за беговой дорожки, через которую перебрасывали переносной мостик в перерыве между забегами — он занял седьмое место, но был лучшим из наших прыгунов. В Ярославле это известие встретили как должное, мол, хорошо, что на тренера не потратились, хотя, я думаю, моей помощи ему как раз и недоставало.
Перед летним чемпионатом страны мне твердо обещали, если ситуация повторится, то облспорткомитет меня на этот раз не подведет. Все повторилось, как по нотам: Ярослав не смог обыграть Клюгина, меня опять кормили обещаниями. Но я был уже настороже, и когда ситуация по срокам подошла к критическому рубежу, потратился на поездку из семейного бюджета. Полагаю, не зря — на этот раз мы выполнили свои стратегические планы.
— Вам потом компенсировали затраты — все-таки серебряная медаль чемпионата мира такой успех для ярославского спорта?!
— Ничуть не бывало. Полное молчание, будто воды в рот набрали. Такое ощущение, что мы своим успехом им в душу плюнули: не случилось ожидаемого ими провала, и теперь просто не знают, как себя с нами вести.
Это особенно резало глаз, когда вспоминалась обстановка за рубежом. В Эдмонтоне нас из машин гудками приветствовали, узнавали на улицах. От болельщиков прохода не было. В ресторане официанты, обслуга — строем за автографами стояли. Не говоря о том, что творилось в спортивном дворце. Газеты пестрели заголовками: «Большой ребенок из России дает урок гигантам спорта». Он, действительно, выглядел пацаном во взрослой компании на секторе, где собрались три олимпийских чемпиона, чемпионы мира — от 27 до 35 лет. И он не стушевался, уверенности его можно было позавидовать. Победа немца Бусса там выглядела чуть ли не досадной случайностью.
Может быть, поэтому он свои лучшие результаты и показывает за рубежом, когда так принимают. Я до сих пор ощущаю, какое внимание было и ко мне в Германии, на Кубке Европы, когда он взял там 2,31. Как подходили ко мне зрители, держали в кольце меня часа два, выражали свое восхищение. Какая была пресса, прогнозы!.. А ведь там не он выиграл — предвосхищали восход новой звезды. Которая, если не произойдет неприятных случайностей, надеюсь, ознаменует собой новую эпоху в прыжках в высоту.
Да и в Ярославле просто земляки относятся к нему намного душевнее, чем официальные лица, которые по служебному долгу обязаны заниматься такими, как Ярослав. Зрители, при наших условиях телетрансляции, не спали ночью в дни чемпионата мира в Эдмонтоне — Ярослав прыгал, когда у нас было 5 часов утра. Когда он вернулся с серебряной медалью, его просто «достали» своим вниманием представители коммерческих структур. Предлагали всевозможную помощь, гордились, что об их родине будут судить по таким землякам и на другой стороне планеты. Но я полагаю, что вопросы поддержки спортсменов должны решаться на официальном уровне, чтобы не быть обязанным непрозрачным организациям.
— Не жалеете, что покинули Белоруссию? Слышно, спорт там поддерживают на государственном уровне, покруче, чем в советские времена...
— Да уж... Неплохо было бы иметь президентскую стипендию — тысячи полторы в условных единицах! И это не роскошество — при соременных условиях развития спорта он дорогого стоит. Да, нас уже приглашали обратно в Белоруссию, признают, что сделали ошибку, отпустив тогда.
— Вы уехали, когда Ярослав был подростком. Кто бы знал, что будет потом?
— Мы-то и уехали — за необходимыми условиями. Ярослав и в 14 лет был уже нацелен на спорт высших достижений. Входил в юношескую сборную Белоруссии. Регулярно заниматься он стал лет с 10, хотя и до этого (рос в спортивной семье) стадион для него был как бы детской площадкой. Мама его была многократной чемпионкой Белоруссии по многоборью. Сам я занимался сначала прыжками в высоту, потом десятиборьем, Людмилу, жену, тренировал — целый день всей семьей на стадионе.
Жизни вне спорта я себе и не представлял. Не реализовался в прыжках в высоту из-за специфической для прыгуна травмы. Думал компенсировать возникшие проблемы в многоборье, где более широкий спектр возможностей. И взялся за дело с таким рвением, что практически загнал себя. За полгода тренировок сбросил в весе 10 килограммов — а у прыгуна их лишних не бывает. Полумер по отношению к себе не признавал...
Но сына щадил, хотя и начал с многоборной подготовки. Именно из-за того, чтобы дать ему всестороннюю подготовку, укрепить мышечно-связочный аппарат, оградить его от возможных в будущем травм. У Ярослава многоборье пошло. В развитии его были, правда, свои особенности. Родился он слабоватым и даже поначалу отставал от сверстников. Хотя генетика давала себя знать — культуру движений, технику он, что называется, всосал с молоком матери, да и многие другие качества, нужные в спорте, были врожденные. Первоначально он легко выигрывал у сверстников, но с 12 лет у него начался бурный рост — за год 12 сантиметров прибавил. Некоторая раскоординация появилась, не справлялся с непривычно изменившимися возможностями. Стали обгонять его те, кого он привык побеждать. Спортивное начальство мне даже сочувствие высказывало: хорошие у тебя, мол, ученики, жаль только с сыном не повезло. Да и Ярослав признался потом, что поставил для себя условие — если не выправится это положение, уйдет в другой вид спорта. Но мы, используя различные упражнения из моего арсенала, компенсировали эти недостатки. В спринте он, правда, по-прежнему проигрывал, но в других видах наверстывал упущенное. Бывало, отставал на секунду в 60-метровке — а это 300 очков! И хотя потом выигрывал во всех остальных дисциплинах, мог рассчитывать лишь на призовое место — чемпионом становился другой.
Наконец, уже в Москве, у него произошел прорыв — за год сбросил в спринте две с половиной секунды. После откровенно слабых 13 секунд он вдруг побежал за 10,6. И на 60-метровке показывал 6,6. Он стал вызывать пристальный интерес у специалистов в многоборье. Мы шли по правильному пути — теперь он стал нарасхват почти во всех видах. С такой скоростью он и барьеры стал бегать на уровне 14 секунд. И 400 метров — два круга в манеже, с крутыми виражами — за 48 секунд. В длину за 7,50 улетал. Не работая специально с шестом, брал 4,70. Тренеры-шестовики говорили, что таких данных и у Максима Тарасова нет. Даже ядро при своем небольшом весе толкал под 15 метров.
В 1998 году, к его 18-летию, мы нацелились на мировой рекорд для юношей в семиборье, который стоял почти 10 лет. Не зафиксировали его лишь потому, что не завезли на те соревнования электронику и судей соответствующей квалификации не организовали. Тогда его приметил тренер сборной по многоборью Ким Буханцев, только что расставшийся со своей мировой рекордсменкой Гадой Шуа из Сирии. Буханцев потребовал включит Ярослава в сборную, давал гарантии под Олимпиаду — через 2 года, мол, у него в Сиднее будет 8500 очков и место рядом с призовой тройки. Еще бы — он уже стал победителем в молодежном первенстве страны (до 23 лет) и был вторым призером на взрослом чемпионате России — в 18-то лет! Рост под 2 метра, вес — 83 кг, координированный, быстрый, прыгучий — 2,20 тогда в высоту прыгал!
Но я знал, как у нас за два года такие результаты делаются. Даже мирового рекордсмена в прыжке в высоту, талантливейшего Владимира Ященко, которому было тогда 19 лет, сломали сверхнагрузками. А тут десятиборье!..
У законодателей теперешних мод — чехов, преодолевших 9-тысячный рубеж, есть свой Центр подготовки, где они живут круглогодично уединенно, как в Шаолиньском монастыре, зная лишь тренировки и соревнования. И то они своего пика достигают к 27—28 годам. На уровень 8500 они выходят в 24—25 лет. А в 20, в лучшем случае, около 7500. Постепенность, последовательность нужна.
«Попробовать-то можно, Ким Иванович, — ответил я. — Но где гарантии, что Ярослав не сломается? И какие условия будут?»
У нас, в советские времена тоже такие Центры были, пожалуй, первые в мире. Оттого в те годы до полутора десятка восьмитысячников в сезоне по стране насчитывалось.
«Это — при социализме, — отметил Буханцев. — А сейчас у нас — волчьи законы капиталистического мира. Денег под него дадут. А как их осваивать, как он выберется на результат — тут нам самим считать надо». И предлагает нам график соревнований: Кубок России, Кубок Европы, чемпионат Европы... четыре крупнейших соревнования по десятиборью с интервалом в две-две с половиной недели. Тут и опытному бойцу можно сломаться...
Не отдал я его Буханцеву, и путь в десятиборье нам был, практически, закрыт. У нас теперь ждать не станут, когда молодой спортсмен созреет — надо сразу «отбивать» вложенные деньги.
— Так-то оно так, но жаль, что не состоится из Ярослава великий десятиборец. По его данным, по достигнутым еще в юношеские годы результатам — он единственный у нас «девятитысячник» в перспективе. Неужели вы никогда не вернетесь к развитию у него тех пресловутых десяти качеств?
— Пожалуй, только в том случае, если, не дай Бог, с ним повторится моя ситуация, если ему какая-нибудь серьезная травма не перекроет путь к уже намеченной высоте. А сейчас, чего метаться? Он уже состоявшийся прыгун экстракласса и путь его только вверх. Когда мы решили расстаться с десятиборьем, он прыгал на 2,20. И до этого рос как идеальный «высотник».
В 14 лет он прыгал на 1,80. В 15 — уже 2,05, в 16 — 21,5, в 17 — 2,20. В 18 лет притормозили, в связи с многоборными амбициями. Но уже в 19 лет он вошел в мировую элиту, преодолев гроссмейстерский рубеж, обозначенный еще великим Брумелем — 2 метра 28 сантиметров. И с этим результатом он мог бы попасть на Олимпиаду, если бы не уступил медаль на чемпионате России. Не хватило чуть-чуть.
На следующий год — 2,33 и — второй в мире. Плацдарм — как в свое время у Брумеля в начале его «космической» карьеры. С небольшими поправками на время.
— Брумель был серебряным призером Олимпиады в 18 лет, взяв одинаковую высоту с чемпионом. Вы полагаете, аналогия просматривается?
— Срок жизни в спорте увеличился, и теперешние 20 лет — это спортивная юность. Брумель на пути от своей первой олимпийской медали к званию олимпийского чемпиона за три года прибавил 12 см. Когда он брал свои 2,28, его техника была близка к идеалу — центр тяжести его тела был выше планки лишь на 1 сантиметр. У Ярослава во время его прыжка на 2,33 невооруженным глазом просматривается запас сантиметров 20. Причем эту высоту он брал уже 2 раза. На Кубке Москвы, во время попытки на 2,35 у него порвалась шиповка — другой не оказалось и продолжить удачно начатый штурм не удалось. Вот почему я с уверенностью говорю — мы еще в начале пути.
И в то же время, когда Ярослав входит в сектор — это зрелый боец. За время его карьеры профессионального прыгуна у него практически не было сбоев. Он всегда показывает лучший на данный момент результат — то, на что он сегодня готов. На планку он работает, как робот, в его голове как бы уложена компьютерная программа. И в то же время он и артист, и режиссер своего выступления. Он умело дирижирует публикой, умеет выдержать паузу, подогревает зрителей и от них как бы подзаряжается сам. Потому он так симпатичен болельщикам и так запоминается. Я знаю, у него есть свой зритель, на него идут, как на актера.
Все это — результат его отношения к тренировкам. Он профессионально к ним относился и в 12 лет. Я всех учеников (и его тоже) с самого начала приучал вести спортивный дневник — не просто записывать перечень упражнений, выполненных за тренировку, а творчески расписывать тренировочный процесс с анализом ощущений, с постановкой и решением задач, экстраполировать его развитие.
Так закладываются преимущества мыслящего спортсмена над теми, кто просто выполняет установки тренера. У меня и младшая дочь — 13-летняя Алеся ведет, планирует и анализирует свой тренировочный процесс. Результаты просматриваются — она уже входила в число победителей всероссийских соревнований «Шиповка юных» в детском четырехборье.
— Но чтобы профессионально готовить еще и дочь, нужен целый комплекс необходимых условий, в том числе и жилищных. Тем более, она пока еще не в том возрасте, когда, как брат, могла бы по полгода жить на сборах. Неужели, кроме институтского общежития, вам так ничего и не «светит»?
— Я после чемпионата мира (это же достижение для ярославского спорта!) пригласил телегруппу с ТВ-6 к нам в гости — показать, как живет третий человек по мировому рейтингу (уровень Марата Сафина, Евгения Кафельникова в теннисе). Государственный телеканал показал на всю страну, как серебряный призер Эдмонтона бегает по коридору со сковородкой на общую для всего этажа кухню. Как ему приходится путешествовать из конца в конец коридора за необходимыми «удобствами». Как сушатся на веревочках в прихожей общего блока его костюмы и майки после тренировок. «Общага коммунальная, система коридорная»...
Результат? Ярослава на улице стали чаще узнавать. В бане, например (мы в общую париться ходим), в парилку первыми стали пропускать, в буфете норовят угощение выставить. А в спорткомитете, как не здоровались особенно, так и теперь, вроде бы, не узнают.
У меня как последняя капля прорвалось — организовали через областную газету открытое письмо губернатору Анатолию Лисицыну: может быть, Ярославлю не нужны большие спортсмены, масштаб не тот? Так нам есть куда уехать: и в Самару, и в Москву, и в Белоруссию приглашают — на все готовое. Велись разговоры в Германии и в Канаде.
В конце концов, таланту раскрыться надо. Теперь не война, чтобы за родную землю насмерть стоять — или только это нам и разрешено? Другого и не заслужили?! Ждем ответа от Анатолия Ивановича...
Беседу вел Николай АДАМОВ
В библиотеку