Журнал Легкая Атлетика
#1-2
На
главную страницу
Назад
ТЕХНИКА И МЕТОДИКА
Спринт — это вспышка звезды!
Так считает Валентин Бондаренко, подготовивший Жанну Пинтусевич-Блок, чемпионку мира 1997 года в беге на 200 м и 2001 года в беге на 100 м
— Валентин Петрович, какими качествами должен обладать спринтер сегодня?
— На мой взгляд, для того чтобы показывать в современном спорте суперрезультаты, человек должен обладать выдающимся талантом. Существующие на сегодняшний день уровень технического прогресса, системы методической и фармакологической подготовки способны помочь спортсмену развить до максимума необходимые качества. Но чтобы стать «звездой», необходимы еще и незаурядные природные данные. В спринте это, конечно, качество быстроты, способность к переключениям, молниеносная реакция (и не только на выстрел). Соревнования в спринте очень быстротечны. На дистанции 60 или 100 м спорт-
смен на большой скорости должен 2—3 раза переключиться. А это уже, я считаю, предъявляет очень высокие требования к нервной системе.
— Чем отличается подготовка в мужском, женском и детском спринте?
— Разница между мужским и женским спринтом такая же, как между мужчиной и женщиной. Женщины слабее в амплитудной и силовой подготовке лишь потому, что они по природе своей слабее мужчин. Что же касается детей, то уже в раннем (по легкоатлетическим меркам) возрасте можно смоделировать подготовку взрослого спринтера. Речь идет прежде всего о темповой тренировке: определенный темп человек может выдержать и в 12, и в 30, и в 40 лет. В отличие, скажем, от мощности движений.
Я считаю, что совмещение генетической предрасположенности и приобретенных человеком в процессе жизни и тренировок качеств как раз и дает результат в спорте. На мой взгляд, спринт — это не тренировка мышц. Мышца лишь исполнитель. Ее можно «надуть», накачать, сделать с ней все, что угодно. Тренировка в спринте — это тренировка нервной системы. Как мы тренируем мышечную систему на быстроту, на выносливость, на силу, точно так же можно развивать и нервную систему, только названия будут несколько иные — сила нервных процессов, подвижность нервных процессов, скорость нервного импульса. Вот когда именно так начинаешь относиться к тренировке, то и программы подготовки начинают вырисовываться несколько иные. Тогда оказывается, что делать из спортсмена «бройлера» большим объемом штанги совсем не обязательно. Сейчас на беговой дорожке можно увидеть и атлетически накаченных спортсменов, таких, как Морис Грин, и худеньких, как Тим Монтгомери, который на фоне того же Грина выглядит цыпленком, что, однако, не помешало ему показать результат, который попадает в пятерку сильнейших за всю историю.
В каждом человеке нужно увидеть зерно и это зерно развивать, выращивать. Нельзя двух спортсменов тренировать одинаково. То, что было сделано с Жанной, невозможно перенести на кого-то другого. Принцип, естественно, сохраняется, но у каждого конкретного спортсмена должна быть своя программа.
— Насколько важна техника бега?
— Техника безусловно имеет огромное значение. Несовершенная техника прежде всего является причиной получения травм.
— В таком случае, по какому критерию можно судить о совершенстве техники? Манера бега, например, Майкла Джонсона не мешала ему устанавливать мировые рекорды.
— А что Джонсон? Если судить о нем не с первого взгляда, а внимательно рассмотреть строение его скелета, то нельзя не увидеть, что у него очень большой поясничный лордоз (искривление позвоночника, обращенное выпуклостью вперед — прим. ред.). Поэтому, если рассмотреть с точки зрения биомеханики беговой шаг Джонсона, можно увидеть, что у него подъем колена спереди относительно оси таза не ниже, чем, например, у Грина. И чтобы убедиться в этом, достаточно нарисовать биомеханическую картинку и немного развернуть ее. Тогда все встанет на свои места. Каждый по-своему решает двигательную задачу. Джонсон в силу своей структурной особенности показывал типичный темповый бег сзади, который, кстати, я иногда включаю в тренировки.
— Существует такая проблема, как «скоростной барьер». Что, на ваш взгляд необходимо делать, чтобы не допустить ее возникновения?
— «Скоростной барьер»? Точно не могу сказать, отчего он возникает. Возможно, это реакция организма — срабатывает инстинкт самосохранения. В основе могут лежать и физиологические, и психологические причины, и банальные методические ошибки. Необходимо прежде всего создать правильную установку. Например, уже в самом начале работы с Жанной я наметил перспективы и пути роста ее результата. Для этого измерил длину ее ноги и определил, какую максимальную длину шага она сможет показать при таком-то темпе. Уже с самого начала я ориентировал ее на определенный результат. Я сказал ей: «Жанна, 10,60 — это то, что тебе дала природа. Если нам в тренировках удастся найти еще какие-то нюансы, значит результат может быть еще чуть выше».
На мой взгляд, нельзя стать чемпионом мира или Олимпийских игр только потому, что ты этого хочешь. Этого хотят все! Есть заложенные природой антропометрические данные и возможности нервных процессов. Поэтому, если в данном аспекте рассматривать «скоростной барьер», то это скорее физиологическая проблема.
Но чаще всего «скоростной барьер» — это тупиковая работа, имеющая методические ошибки, не позволяющие решить проблему повышения скорости. Что такое скорость? Это произведение темпа на длину шага. Таким образом, беговую скорость можно развивать по нескольким параметрам — развивать саму быстроту, темп и амплитуду движений. Если подходить к тренировкам с этой точки зрения, то «скоростной барьер» не наступит. Я считаю, например, что Жанна свое развитие еще не закончила. В тренировках мы с ней коснулись только скорости в аспекте амплитудной подготовки, а перспективы в ритмо-темповых возможностях и чистой скорости еще остались не тронутыми. Жанна пришла ко мне уже в молодежном возрасте, после окончания спортинтерната. В то время дистанцию 100 м она пробегала за 52—53 шага. Ее бег был темповым, и после 70 м, как правило, наступал стопорящий момент. При такой структуре бега у нее возникла проблема финиша. Работа над амплитудой дала возможность ей преодолевать дистанцию за 49 шагов. Она «убрала» лишние 4 шага, что, во-первых, дало прирост результата, а во-вторых, решило проблему финиша. На это ушло 4 года.
Если сейчас в новой обстановке она останется на уже имеющихся позициях, то сможет сбросить со своего результата порядка одной десятой секунды — запас у нее хороший. Многое будет зависеть от стечения обстоятельств. А вот если планировать дальнейший прирост результата где-то на уровне 10,60, то ей нужно возвращаться на свою старую темповую структуру бега — используя уже наработанную и закрепленную амплитуду, попытаться поработать еще и над ритмом. Посредством темпа она сможет показать еще очень высокий результат.
— По какой схеме, по-вашему, необходимо планировать тренировки?
— Вопрос должен ставиться прежде всего о перспективном, многолетнем планировании. Все зависит от того, сколько лет тренер намечает работать с конкретным учеником, и какой максимальный результат тот при этом будет в состоянии показать. Например, с Жанной я планировал проработать 2 олимпийских цикла, поэтому никакой спешки не было. Как я уже говорил, сначала ударное давление было сделано на амплитудную подготовку, а все остальные виды подготовки были корректирующими, вспомогательными. Решили данную задачу, переходим к следующей: улучшению темповых показателей и скоростной подготовки. Меняется задача и упражнения, и работа, естественно, изменяются. Все тренировочные средства зависят от цели и задач, которые, в свою очередь, находятся во взаимосвязи с создаваемой моделью. Это — обыкновенная теоретическая методика, которую все изучают в институтах физкультуры.
— Но один понимает это так, а другой иначе. Теория — это теория, а практика — это практика.
— Да, это так. Но мы же работаем с людьми. Сейчас, если не владеешь теорией, нельзя достичь максимального результата. Каждый тренер стремится упорядочить свои идеи, каждый держит в голове свою методику, согласно которой проводит тренировку и подготовку спортсменов.
— Ваше мнение по поводу перспективного планирования ясно. А что вы можете сказать относительно подготовки к конкретному сезону?
— Все зависит от того, насколько тяжелым был предыдущий летний сезон и какие задачи ставятся на следующий. В зимнем сезоне можно заняться восстановлением после ответственных летних стартов или за его счет увеличить подготовительный период к лету. В этом случае на зиму планируются мелкие соревнования. И количество их минимально. Но они обязательно должны быть. Человек не должен терять навык соревновательного движения. Я могу утверждать это по опыту работы с Жанной. В самом начале мы пропустили 2 сезона зимой и имели очень большие проблемы летом. Именно в психологическом аспекте: настройка, потеря уверенности, а отсюда и значительное нарушение ритма стартового разбега и появление каких-то лишних «зажимов». А вообще-то, особенностями планирования тренер должен владеть досконально. Если он не знает, чего он хочет добиться и как это сделать, то и надеяться не на что.
— Какое, на ваш взгляд, соотношение работы и отдыха оптимально?
— В марте—апреле — в основной базовый период подготовки — мы проводили по 10 тренировок в неделю. Из них: 4 дня по 2 тренировки, один день полностью выходной и 2 дня по одной тренировке (как разгрузочные). Задача механического повышения нагрузки не должна стоять. Это раньше было ошибочное утверждение, что чем больше тренировок, тем лучше. Нет! Результат дает только оптимальное соотношение нагрузки и восстановления. Причем для каждого человека это опять же сугубо индивидуально. И надо попытаться это определить. Один может выдержать 10 тренировок без отдыха, а другой и двух не выдерживает. Подобные нюансы и определяют, по-моему, мастерство тренера.
— Как вы контролируете физическое состояние учеников?
— По пульсу, по их субъективным ощущениям, перед тренировкой и во время нее, по тому, как спали, по гибкости, по глазам, по первой пробежке. Если я вижу, что спортсмен находится в состоянии гликолиза, я не буду требовать от него большего — он сможет тренироваться только так. Если это состояние наблюдается перед соревнованиями, то необходимо из него выходить. Если же спортсмен рано набрал форму, то надо его «удержать» — достаточно дать несколько гликолитических тренировок, например, 3х200 м через 3 мин отдыха. Он «наестся», а через неделю опять будет в норме.
— Каким восстановительным мероприятиям вы отдаете предпочтение?
— Прежде всего массажу. Последнее время мне помогал один из специалистов. Он сидел на тренировке и смотрел, что Жанна делает. Я ему объяснял для чего, какие мышцы будут задействованы, где может быть натяжение и напряжение, где нужно его убрать, а где не надо трогать. Сауну планировали уже с помощью массажиста, при его прямом указании. Для того чтобы восстановить спортсмена, мы иногда меняли тренировку. Если
у спринтера в глазах нет огонька — он не будет сегодня «скоростить». Лучше поменять работу.
А что касается непосредственно массажа, то им тоже нельзя увлекаться. После некоторых тренировок он даже вреден. Нагружая человека, мы вводим его в состояние транса, кризиса, который заставляет организм самостоятельно искать выход из создавшейся некомфортной ситуации, приспосабливаться. А если мы будем нагружать и тут же расслаблять, то получится как у того художника, который одной рукой делает набросок, другой следом стирает, а в итоге — пустой холст. У нас, например, был период (в апреле), когда выполнялось очень много упражнений со штангой в сочетании с пробежками на длину шага. Я знаю, что от этой работы сильно забиваются икроножные мышцы; или когда идут тренировки на песке, горки всевозможные — обязательно подключаем массажиста, используем контрастные ножные ванны. Когда же идут скоростные тренировки, расслабление не нужно. Организм сам переключается. В этот момент массажист может не выполнять свои прямые обязанности, а либо побеседовать со спортсменом, либо просто выслушать его — ребята иногда открываются массажисту больше, чем тренеру.
— Возможно ли не привлекать человека со стороны, а самому выступать и в роли тренера, и в роли массажиста?
— К сожалению, это очень тяжело. Тяжело прежде всего психологически. Я испытал это на себе. У тренера тоже должно быть время и для отдыха, и для планирования. Но из-за скудности средств чаще бывает как — едешь на сбор и выполняешь там и роль тренера, и роль массажиста, и роль повара, и роль водителя. Утром встанешь, сходишь на базар, приготовишь завтрак, отвезешь ребят на тренировку, отработаешь там, потом обед, вечерняя тренировка, после нее массаж, борщ на завтра… Короче, ложишься спать в 2 часа, а в 6 уже встаешь. А через месяц такой работы чувствуешь себя абсолютно пустым. Такого не должно быть, это не правильно. Каждый должен делать свою работу и заниматься своим делом. Когда же тренер приходит на стадион без энергии — это очень плохо. Он теряет живость восприятия, а тренер — это прежде всего глаз.
Он должен все увидеть и предвидеть, и ничего не прозевать.
— Что вы можете сказать по поводу питания?
— Я считаю, что питание должно быть четко разграничено. Жанна, например, ела то, что необходимо. Как тренировалась, так и питалась. Предположим, если выходной — она не ела мясо, не ела курицу — был легкий день, «салатный». Во время силовой тренировки было насыщенное белковое питание, если, допустим, завтра работа по 300 м — углеводное питание, т.е. все было сбалансировано именно под тренировочную программу. К сожалению, когда спортсмен дома питается одной картошкой — это больно и обидно. Именно это обстоятельство и склоняет его к непомерному принятию витаминных препаратов, чтобы хоть как-то восполнить то, что он не получает с пищей. Спортсмену, питающемуся картошкой и салом, я не могу дать нормальную нагрузку и потребовать ее выполнения.
— Насколько важна для спринтера гибкость?
— Очень важна. Гибкость — это то качество, которое легче всего приобретается в детском возрасте и быстрее всего утрачивается в зрелом. Чем старше спортсмен, тем больше внимания он должен уделять гибкости и подвижности суставов. Прежде всего тазобедренного — основного звена, от которого зависит амплитуда шага. Без подвижного тазобедренного сустава в спринте делать нечего. А потеря гибкости является причиной постоянных травм и раннего ухода из спорта.
— Хотелось бы узнать ваше мнение относительно такого средства силовой подготовки, как упражнения со штангой.
— Штанга дает состояние «надутой» мышцы, поэтому, если спортсмен начинает работать со штангой, то должен точно знать, для чего он делает каждое упражнение. После штанги обязательно нужно привести мышцы в исходное состояние, применяя для этого упражнения на гибкость и средства мягкой, щадящей тренировки. Если же пренебречь данным правилом, и после штанги провести скоростную тренировку, то можно поставить спортсмена под угрозу получения травмы.
— Возможно ли в тренировочных занятиях обойтись без штанги и заменить ее какими-либо другими упражнениями?
— Можно. Проблема здесь, скорее, в восприятии — «Как бежать без штанги?». Но если бы в спринте все зависело только от силы, то штангисты непременно бы выигрывали у легкоатлетов, а если этого не происходит, то значит бытующее мнение является заблуждением. Силовую подготовку можно провести, например, принудительно увеличив спортсмену длину его бегового шага. Допустим, если в среднем она составляет 2 м, то расставив отметки на расстоянии 2 м 40 см друг от друга и заставив спортсмена пробежать намеченную дистанцию раз 10, вы проведете хорошую силовую тренировку. Жанна, например, после такой работы ощущала себя как после бега 10х300 м. Когда она бежала 100 м за 43—44 шага, ей не казалось это легко.
Я считаю, что вся сила должна помещаться в определенные рамки. Есть же такое понятие, как время опоры. Так вот, та сила, которая помещается в рамки данного показателя, и является правильной силой, а все остальное — пустая трата времени и лишних калорий. Еще раз повторяю, что вся сила должна помещаться в определенные рамки. Мы же, как правило, делаем силовые упражнения, в том числе и штангу, на всякий случай — повторяем и чужие упражнения и чужие ошибки. Надо помнить о том, что все виды силовой подготовки являются вспомогательными и нужны нам для ЧЕГО-ТО, и чем более они приближены к основному соревновательному движению, тем лучше. А раздутые, накаченные спринтеры теряют основное свое качество — быстроту.
— В самом начале разговора вы упомянули о таком качестве спринтера, как способность к переключениям. Возможно ли какими-либо упражнениями развить это качество?
— Да. Чередование на дистанции беговых шагов и прыжков, например, 4 через 4, а ближе к соревнованиям 2 через 2 в условиях максимальной интенсивности, позволяет в какой-то мере развивать так необходимую спринтеру способность к переключениям с мощного бега на темповый и обратно.
— Какое значение для спринтера имеют руки?
— Огромное. Руки, если можно так выразиться, это «верхние ноги». Кисть — это стопа, локоть — колено, плечо — таз. С помощью образного мышления через руки можно контролировать себя. Нельзя на такой короткой дистанции и на такой большой скорости проследить за каждым своим шагом. И темп и амплитуду во время бега можно изменить через образ: длинная рука — короткая рука, жесткая кисть — мягкая кисть и т.д.
— Какие упражнения вы включаете в тестирование?
Того традиционного тестирования, к которому все привыкли, у меня нет. Жанна, например, прыгала в длину с места 3,10, жим лежа — 90 кг (не занимаясь им специально). Это очень хорошие показатели, но для меня они не столь важны. Если Жанна показала в прыжке с места результат лучше, чем Инесса Кравец, это не значит, что и с разбега она прыгнула бы дальше. Тестирование должно касаться только одного конкретного спортсмена на определенном этапе подготовки. Самый главный тест — это специализированный вид. 100 м за 10,3—10,4 — вот к чему надо стремиться, а для того чтобы выйти на этот результат, спортсменка должна бежать на тренировке 10х100 м и все 10 из 11 секунд. Если мы работаем на амплитуду, то она должна показать длину шага 2 м 30 см с тем, чтобы легко бежать шагами по 2 м и т.д.
Если я буду отбирать детей, я не стану засекать, за сколько они бегут 30 м или 20 м с ходу — один может показать хороший результат потому, что у него гормональная система в 12 лет уже созрела, а у другого нет. И впоследствии, один закончит свое развитие через 10 лет, а другой — уже через 5. Меня будут интересовать прежде всего гибкость, затем я дам бег на 30 м с переключениями через 10 м и буду смотреть по переключениям стопы, способен он на это или нет и т.д. Вот, что мне нужно. Какие качества я воспитываю, такие меня и интересуют, такие я и тестирую. А высокие результаты в силовых тестах совсем не означают, что спортсмен будет быстро бежать. От такого общепринятого тестирования я фактически отошел.
— Мой заключительный вопрос может показаться не совсем корректным. Вы говорили, что планировали проработать с Жанной два олимпийских цикла, но…
— Я не жалуюсь. Я благодарен судьбе и только с радостью вспоминаю то время, когда я работал с Жанной. Мы расстались без конфликтов. К чести моей и ее, мы даже ни разу не поругались. Просто назрел момент. У нас не было обычных конфликтов по поводу дележа денег или из-за взаимных оскорблений. Нет. Она сейчас прогрессирует, и я радуюсь — ее результат растет, а значит моя система работает и торжествует.
Беседу вела Светлана Абрамова
В библиотеку