В библиотеку |
Журнал Легкая Атлетика
#10-11
Покоритель «восьмитысячника» В первом году третьего тысячелетия был, наконец, превзойден магический 9000-тысячный рубеж в десятиборье. А в следующем году исполнилось бы 70 лет лучшему спортсмену своего времени Василию КУЗНЕЦОВУ. Первому человеку, покорившему не менее заколдованную вершину — «восьмитысячник». Между этими двумя пиками во времени — 43 года... В спорте «восьмерка» — мистическое число. До сих пор, взявшие «восьмитысячник» попадают в число избранных, в мировую элиту. Как в альпинизме: считанное число этих вершин, не так много и покоривших их. В те времена — в 50-е годы — на числе 8 ставился особый акцент: 8 метров в прыжке в длину, 80 метров в метании копья... Особый магический смысл имели 8000 очков в десятиборье. Надо сказать, что этот рубеж уже достигался в прошлом, но поняв несовершенство существовавшей таблицы очков, дававшую необоснованное преимущество специалистам в отдельных видах, ее изменяли. И восьмитысячная вершина вновь отдалялась, как при взятии промежуточных высот в горах. Наконец, в 1950 году была высчитана сбалансированная таблица очков, позволявшая собирать в десятиборье по-настоящему гармонически развитых атлетов. И таких суператлетов подобралось в конце 50-х годов столько, что не было сомнений, что заветный восьмитысячный (настоящий) рубеж должны неминуемо в скором времени покорить. И никто не сомневался, что сделают это законодатели мод «королевы спорта» — американцы. Особенно сильны они были в десятиборье, которое называли «венцом королевы» — это было собственно американское изобретение, придуманное для того, чтобы определить самого всесторонне развитого атлета. На протяжении полувека мировые рекорды в нем устанавливали только атлеты из США. И олимпийскими чемпионами (и великими!) тоже пока были только американцы. И собирались покорить «восьмитысячник», в первую очередь, темнокожие гиганты — чемпион Олимпийских игр 1956 года Мильтон Кэмпбел и серебряный призер Рафер Джонсон. Восьмитысячный пик, действительно, в скором времени был покорен. Но сделал это вовсе не американец. И даже не специалисты в прыжке с шестом, барьерном беге или метании копья (из Тайваня, Германии, Швеции), которые потом станут олимпийскими чемпионами и призерами в своих видах, но в тот момент, в погоне за мечтой, меняли специализацию. Первым в мире преодолел восьмитысячный рубеж русский парень Василий Кузнецов, рейтинг которого был тогда гораздо ниже, чем у тех американцев. Он набрал 8014 очков (11,0—7,30—14,49—1,75—49,1—14,5—47,50—4,00—66,16—4.50,0) и превысил мировой рекорд Рафера Джонсона на 29 очков. В 1958 году он был уже далеко не новичок: третье место на Олимпийских играх-56 — сразу за американскими фаворитами, чемпион Европы 1954 года. Но американцы не поверили — рекорд был установлен на внутрисоюзных соревнованиях в Краснодаре. И через два месяца Райфер Джонсон на первом матче СССР—США превысил мировой рекорд Василия Кузнецова — 8302. Но уже через год Кузнецов возвращает его себе — 8357. В этом же году в Америке на глазах потрясенных земляков поверженного прежнего рекордсмена мира сокрушил всех в «матче гигантов» СССР—США и показал результат всего на 7 очков меньше своего же рекорда. И эти свершения российского спортсмена были признаны настолько значительными, что ему тут же присвоили звание лучшего спортсмена мира (среди представителей всех видов спорта) с вручением Приза Хелмса. Я могу говорить о Кузнецове бесконечно — мне повезло — я его хорошо знал. Он был моим тренером — пусть не первым и не единственным, и не так уж долго, но профессию мою на всю жизнь определил именно он. Старший тренер сборной Москвы Герман Ренга, который когда-то выступал с ним, как-то мне сказал: — Хочешь учиться в МГУ, на журналиста? Там старшим преподавателем — Василий Кузнецов. Я, правда, учиться не спешил — спорт, по сути, профессиональный, забирал все время. Но это предложение было определяющим: учиться там, где мечтал, да еще тренироваться у великого Кузнецова, кстати, ученика и моего тренера — Владимира Васильевича Волкова. Первая моя публикация в серьезном издании была совместной — с кандидатом педагогических наук Василием Кузнецовым. Да что говорить: и собственно спортивную специальность, что тоже определило меня на всю жизнь, я тоже выбрал по его примеру. Тренеру в степном казахстанском городке, где я учился в школе, надо было как-то «закрывать» виды легкой атлетики — он там был на весь город один. И пошел по беспроигрышному пути — всех делал многоборцами. А чтобы подсластить приманку, убеждал: «Разностороннее, гармоническое физическое развитие дают 3 вида спорта — борьба кетч, регби и десятиборье. Кетч у нас не культивируется — это — «их нравы». Регби — в зачаточном состоянии (тогда!). Остается — десятиборье. Тем более — там у нас такие традиции! Вот — Василий Кузнецов! Трехкратный чемпион Европы, дважды — рекордсмен мира. Два года подряд признавался лучшим спортсменом мира, получал призы Хелмса — статуэтки по кило семьсот чистого золота! Да вот и он сам!» И тренер показывал журнальное фото: живая античная статуя с медальным профилем — супермен да и только, что там твои культуристы! Второй мой тренер, студент-второкурсник, в Минске тренировал меня по книге заслуженного тренера СССР Владимира Волкова — непререкаемый авторитет — который подготовил самого Василия Кузнецова. И через 2 года, тренируясь по этой системе, я из второразрядника вырос до мастера спорта. И тут без Кузнецова не обошлось. Чтобы выполнить мастерский норматив, мне надо было превзойти себя в последнем виде — беге на полтора километра. Тренер выстроил всех своих учеников по бровке круга и через каждые 50 метров кто-то из моих друзей кричал утвержденную речевку: «Вспомни, как выигрывал Вася!» А вспомнить было что! На первый свой чемпионат Европы-54 он приехал зеленым новичком после года(!) серьезных тренировок (по сути, это был его первый международный старт) и от волнения в первый день растерял все, что можно, но во второй — с лихвой отыграл эту фору, данную сильнейшим многоборцам континента — 6752 очка. Второй раз он стал чемпионом Европы в 1958 году (7865 очков), будучи уже признанным, лучшим спортсменом мира, практически не знавшим горечи поражений. А вот в третий раз, в 1962 году, чтобы победить молодого фаворита из Германии Мольтке, Кузнецову, тридцатилетнему ветерану, надо было обогнать того в последнем виде почти на финишную прямую. И он пробежал 1500 м, как в лучшие годы (4.41,0), забрав уже «записанную» медаль у обескураженного немца — 8026 очков. А через год, на Спартакиаде народов СССР, он превзошел и этот свой подвиг. Чтобы сохранить свой чемпионский титул, ему надо было не отстать от молодого быстроногого претендента опять же в последнем виде! Но перспективный соискатель всегда бегал намного быстрее. Надо было видеть, как терпел прославленный ветеран, метр за метром все-таки отпуская своего дерзновенного соперника! Но Кузнецов выполнил и эту задачу, с математической точностью, превысив свое личное достижение почти на 10 (!) секунд... Через год он поехал выигрывать свою уже третью Олимпиаду. И был, как никогда, близок к этому. Но почему это не случилось — отдельный разговор... Мало кто знал, как вообще мог выступать этот атлет. У него, чье голодное детство пришлось как раз на военное лихолетье, с тех еще пор было серьезное заболевание желудка. И только когда он стал наблюдаться у спортивных врачей, ему был поставлен диагноз — нулевая кислотность. Чтобы желудок мог нормально функционировать, ему приходилось постоянно употреблять раствор соляной кислоты — он повсюду возил с собой эти бутылочки. Этот дефицит кислотности приводил к страшным судорогам во время выступлений. Не редкостью было то, что, расправившись с графиком мирового рекорда в 9 видах, в последнем испытании — длительном беге — он буквально не мог стоять на ногах, спазмы валили его на дорожку. И эти крайне слабые секунды в беге на полтора километра, по сравнению с выдающимися результатами в остальных видах, были в таблице мировых рекордов — с падением и не одним. Кроме того, у него было еще одно не менее серьезное испытание — его тренер, главный метод которого был: «Соревнования — та же тренировка». И потому — ни дня отдыха, покой нам только снится! Кто выдерживал эту систему — становился звездой мирового уровня. Но выдержали, кроме Кузнецова, только супруга тренера — Татьяна Талышева да еще эстонский кремень Рейн Аун, которого Волков на краткосрочных сборах подвел к олимпийской медали. Тот Аун, которому Кузнецов показал, что такое десятиборье, за год до этого, на Спартакиаде. И которому уступил на отборочном предолимпийском чемпионате страны лишь потому, что отказался мучиться на «полуторке» — в заветную тройку он попал уже по результатам 9 видов. Гораздо длиннее был ряд тех, кто просто прошел «Школу мастеров Волкова». Я знаю ее по себе. Эта система, пожалуй, не дала стать Кузнецову олимпийским чемпионом. Когда его основные соперники бережно подводили себя к главным стартам жизни, его запредельные нагрузки в олимпийском году только увеличивались. Две бронзовые олимпийские медали вовсе не отражают его действительную силу. Он был, бесспорно, сильнейшим в канун Римской олимпиады. Но к Олимпиаде он был выжат, как лимон, подошел к ней в разобранном состоянии. В итоге 3-е место — 7809 очков. Через четыре года, когда он остался последним из могикан — новая генерация десятиборцев еще не успела сформироваться до его уровня — ситуация повторилась. А ему было уже 32 года! Он элементарно не сумел восстановиться после перетренировочной предолимпийской подготовки. В Токио в какой-то прострации он не взял проходную высоту, оставшись с начальным результатом в прыжках. И в метании диска вывалился из круга, потеряв ориентацию, после того, как бросок был благополучно совершен. Потерянные там двести-триста очков стоили ему золотой медали. И не осталось стимула бежать как следует в последнем виде... Тот, кому в голову пришла идея десятиборья, совершил гениальное изобретение. Лучший способ «вылепить» физически совершенного человека — трудно найти. Здесь все, что требуется в жизни: быстрота реакции, координация, ловкость, сила, скорость, выносливость. Плюс характер. И к лучшим представителям этого лучшего испытания, лучшего способа совершенствования для мужчины я по праву отношу Василия Кузнецова. Я уже отмечал, что трудно определить лучшего десятиборца всех времен именно из-за избытка здесь по-настоящему великих атлетов. Кто из них более велик? Чемпион Олимпийских игр 1912 года Джим Торп, который выиграв пятиборье, повторил там же этот успех и в десятиборье? Но могут возразить, что этот вид был изобретен «под него», что целенаправленно здесь еще не начали тренироваться. Американцы же: Мильтон Кэмпбел и Рафер Джонсон, которые последовательно завоевывали сначала «серебро», потом и «золото» Олимпиад? Наш украинский атлет Николай Авилов, который в 20 лет стал четвертым на Мексиканской олимпиаде, через 4 года выиграл Мюнхенскую с мировым рекордом (8454 очка), стал бронзовым призером Монреальской олимпиады и лишь по случайности не смог попасть на четвертую, Московскую? Двукратный олимпийский чемпион Дейли Томпсон? Но его олимпиады были урезанные — то не участвовали страны «западного блока», то — «соцлагеря». Похоже, что лучшим все-таки был американец Роберт Мэттиас, который преодолев болезнь, приковывавшую его в детстве к постели — малокровие — сумел в 17 (!) лет в 1948 году стать олимпийским чемпионом и повторить свой успех через четыре года с мировым рекордом (7887 очков), и только из-за интриг спортивных деляг не попавший на третью — заведомо его — Олимпиаду. Но не меньшей славы заслуживает наш самый великий российский десятиборец — Василий Кузнецов. 12 лет в спорте и только — в большом. В 1953 году он пришел к заслуженному мастеру спорта Владимиру Волкову, который год тому назад стал четвертым на первой для нас Олимпиаде, и попросился тренироваться вместе. На первых же тренировках 21-летний Василий стал бегать быстрее самого скоростного нашего десятиборца. После безуспешных попыток справиться с дерзким новичком, Волков взял секундомер и тут только понял, что не он в плохой форме... Тренируясь со своим новым «спаррингом», рекордсмен СССР намного улучшил свое достижение, но проиграл ближайший чемпионат своему ученику. С тех пор Кузнецов 10 лет не проигрывал никому в Европе, а за проигрыши на Олимпиадах брал реванши в матчах СССР—США. И все это десятилетие он или возглавлял мировые списки десятиборцев, или был рядом с вершиной. Можно быть двукратным олимпийским чемпионом, но стать дважды лучшим атлетом мира не удавалось больше из десятиборцев никому. Как и трижды — чемпионом Европы. По характеру, по способности выцарапывать победу в уже проигранных соревнованиях с ним тоже рядом поставить некого. А если взять его нереализованный потенциал — из-за болезни, из-за слишком волюнтаристской методы тренировок — то, наверняка, будет ясно, что Василий Кузнецов еще более велик, чем он это успел показать. Вот его результаты, которые сделали бы честь и сегодняшним десятиборцам: Бег на 100 метров — 10,5; прыжок в длину — 7,53; толкание ядра — 15,51; прыжок в высоту — 1,97; бег на 400 м — 48,6; 110 м с/б — 14,2; метание диска — 52,00; прыжок с шестом — 4,60; метание копья — 72,79; бег на 1500 м – 4.32,2. В итоге он набирал бы не те 8357 очков, которые навечно вошли в историю спорта, а намного больше, что и сейчас давало бы ему право находиться в современной мировой элите. А если учесть, что прыгал он не с синтетической «катапультой», а с металлическим шестом, да бегал не по опять же синтетическому покрытию, а зачастую — по грязи... *** О мужестве, с которым Василию Кузнецову приходилось преодолевать далекие от спорта препятствия, яснее стало, когда болезнь, отравлявшая всю его жизнь, выпустила свои щупальца, едва он подошел к семидесятилетнему рубежу. После операции прошло восемь месяцев — больше чем полгода без желудка — каждодневная, мучительная борьба за самосуществование. И еще один малоприятный момент в истории нашего национального достояния. О нем в руководстве нашего спорта как бы позабыли. Из Комитета ветеранов спорта позванивали, приходили и с «передачами». Но до человека, равного которому не было в нашем десятиборье, знаковой, штучной, что называется, фигуры, которому прежде вручали и государственные награды, селили в правительственных кварталах, на примере которого надо воспитывать понятие о национальном духе, по большому счету, вроде бы, никому из «сильных мира сего» и не было дела. Давно разменял он свои апартаменты ради детей и жил на московской окраине. Ведали ли представители нашей самой передовой в мире спортивной медицинской науки, что тот, на достижениях которого была защищена не одна диссертация, наблюдался у обычного участкового врача, который только и рекомендовал недорогое (по средствам) обезболивающее? Уходил Мастер из жизни так же мужественно и тихо, как жил. Знал, что с ним (наполовину потерял свой никогда не бывший избыточным вес). «Выбрал время» — во время чемпионата мира по легкой атлетике, когда лучшие спортсмены и спортивное начальство находились в Эдмонтоне. И организовать проводы, достойные великого спортсмена было практически некому. Провожали его коллеги из МГУ, где он преподавал, из Академии физкультуры, где он защищал диссертацию, ветераны спорта, десятиборцы, которых было на удивление немного. На его проводах на Ваганьковском кладбище были ответственные люди, которые говорили достойные речи. Но не хотелось бы, чтобы предложение об учреждении мемориала Василия Кузнецова — международных соревнований для десятиборцев, прозвучавшее там, осталость только словами из прощальных речей. И чтобы память о великом десятиборце была только частным семейным достоянием... Николай Адамов, |