В библиотеку |
Журнал Легкая Атлетика
Герой не своего времени
—Тhe security Maliuсоv’s рlасе! Алексей Малюков встает во весь свой двухметровый рост. Точнее, у него — 2,02. С паркета на стену наползает его огромная тень. Сколько теней бродит здесь, по Старой площади... Бывший Центральный комитет Единственной партии. Теперь — правительственные здания Российской Федерации. Скоро — смена. Утренние сумерки, свет не выключишь. Вчера приезжал Пензиков из Арабских Эмиратов (работает там главным тренером по метаниям) — проездом в Минск, на день. Отпрашиваться Алексей с работы не стал, пригласил к себе сюда. И понеслось: «А помнишь...» Кувейт, Ливан, потом на Европу перешли, когда еще выступали. Кубу вспомнили — до Америки добрались. Родственные специальности — Пензиков диск метал — полмира объездили. У напарника — квадратные глаза: «Почему ты здесь?» Потому что не там. Как-то с начальником службы в «Славянский базар» зашли, на бизнес-ланч — по стольнику. А на выходе — Подлипняка встретил, с кем-то из Минспорта. Подсадил в свой «Ауди», подвез. «Где ты, почему из Госкомспорта ушел?» Дал визитку: доктор наук, академик... Начальник охраны, когда вышли — тоже глаза на лоб: «Почему ты у нас — у тебя такие друзья, такие возможности...». Потому что... семьсот баксов! После Кувейта, конечно, намного меньше, да и нет тех привилегий, той «халявы». Но зато нет той жары, от которой жена из болезней не вылезала. Да и сам — выходил только к вечеру, когда тянуло с моря. Из-за того ночного образа жизни и перевалил за 150 — на два пуда больше, чем приехал! Щеки глядеть вниз мешают, взгляд — как у зайца. Правда, вальсировал все равно легко, женщины из посольства таяли. Сегодня — не на машине. «Волга» — не «мерс», который пришлось в Кувейте кинуть. Растаможка, перевоз — дороже нового станет. Подъехал на электричке с Курского, дальше — пешком по загородному шоссе. Вот так и тогда было — тридцать лет назад... Шел он тогда — девятнадцатилетняя коломенская верста — по Ярославскому шоссе. Жил-то он рядом с Константиново, родиной Есенина. На работу опаздывал, это шоссе и асфальтировал. Не надеясь, тормознул «Волгу». К его удивлению, остановилась. За рулем сидел худой мужчина средних лет — ничего примечательного. — Куда торопишься? — На работу. Подбросите? — Спортом занимаешься? Данные у тебя-то какие... — За спорт деньги не платят. — Еще как платят! Мне — на «Волгу» хватило. Щербаков — моя фамилия. Слыхал? Мировым рекордсменом в тройном прыжке был... «В каком таком тройном? — подумалось тогда. — Заливает: «рекордсмен»!» — А ты приходи завтра в «Динамо», — не отставал тот. — Данные у тебя — от Бога. Пристроим куда-нибудь. Не верилось в эти россказни, но в ту же субботу поехал. Зачем, впрочем, солидному мужику, да еще на «Волге», трепаться? Хоть и не совсем понятное говорил. Но даже если что не так — на «Динамо» футбол вечером. Нашел того мужика, где уславливались, на дорожке стадиона. Тот потащил его на задворки, сказал — запасное поле, к долговязому носатому старику. «Дядя Леня», как того представил Щербаков, ухватился за Алексея. «Этот — молот метать будет! — безапелляционно заявил он. — Через пару лет — по мастерам!» «Мне в армию осенью», — заикнулся Леха. «В институт поступишь, физкультурный... Когда в ГЦОЛИФКе экзамены?» — обратился «дядя Леня» к «крестному» Лехи. Экзамены начинались через неделю. Леха взял отгул, аттестат, и со своими покровителями оказался на захудалом, по сравнению с динамовским, стадионе. Где-то раздобыли кеды, растянутые его ступнями до 48-го размера (шиповок, даже близко подходящих, раздобыть не удалось), и, после немудрящей разминки, он уже молотил с шустрыми крепышами «стометровку». «Ну, куда его принимать?! Бегать — еще бегает, но какой из него метатель? Ядро чуть не на ноги себе уронил...» Дядю Леню ничуть не обескуражил отказ коллег из другого ведомства: «Мы пойдем другим путем — призовем тебя в армию. Но в свои войска, в динамовские». МВД, как известно, динамовская организация, и вскоре Леха ел свою законную, двойную порцию в дивизии имени Дзержинского и бегал, громыхая, с трудом найденными для него сапогами, вместе с салагами, буквально дышащими ему в пупок, на зарядку, поглядывая на однополчан свысока. Это он заслужил — он сразу же стал делать не только обязательные перевороты и выходы на гимнастической перекладине, но и более сложную «склепку» и даже «змейку», вытаскивая свое долговязое тело над перекладиной, на зависть местным силачам. На 7-е ноября он, облаченный в новенькую, кургузую для него, шинель, с малиновыми петлицами и погонами, украшал собой Красную площадь, неподалеку от мавзолея, привлекая внимание гостей столицы и интуристов, желающих непременно сфотографироваться с этим новым воплощением михалковского «дяди Степы». Не меньший ажиотаж возник в родной части во время присяги, когда туда приехали, приглашенные на это событие, родные новобранцев. Это было зрелище, когда в расположении части появилась высокорослая семья Малюковых, доходившая, в лице его старшего брата, до 2 м 09 см. Но наивысшей популярности в части, уважения, даже среди «дедов», «молодой» снискал, когда его попросили выступить на первенстве дивизии по самбо — тяжеловесы ценились даже не за мастерство — за данные. Робкие отказы Алексея, ссылки на то, что он, вообще-то, метатель, и в единоборствах себя не пробовал, не помогли. Его наскоро обучили единственному приему. «Руки-ноги у тебя длинные, хватай за шкирку, тяни влево и тут же подсекай правой ногой». Освоил прием он намертво и этими двумя движениями «туда-сюда» чисто посадил полдюжины дивизионных специалистов, кто-то из которых имел вес за сто килограммов, а кто — вдобавок и звание кандидата в мастера по самбо. В нового чемпиона части по самбо мертвой хваткой вцепились заслуженные мастера по этому виду. Но Алексей был человеком чести и не допускал мысли, что можно предать своего тренера. А куда его только не сманивали! За ним ходил заслуженный тренер по десятиборью Владимир Волков. Когда Леха как-то попал на сборы на футбольно-хоккейную базу в Новогорске, сам Константин Бесков обещал сделать из него лучшего центрального — хоть защитника, хоть нападающего. Тарасов в «Динамо» переживал, что коньков такого размера под рукой не было — попробовать его в хоккее. А впечатлял он не только своими размерами, но и ловкостью, и тем, и как быстро все схватывал. Когда Алексей прошел в дивизии «курс молодого бойца», дядя Леня вытащил его из части, поселил у себя и началась «отделка щенка под морского волка». Первым же летом он метнул по первому спортивному разряду, к зависти ровесников, добивавшихся этого всю свою спортивную юность. Стал чемпионом Москвы среди юниоров и попал в первый в стране профессиональный центр олимпийской подготовки. На следующий год Алексей стал кандидатом в мастера и чемпионом страны среди юниоров, через год — мастером, а в следующем, олимпийском году — «международником» и кандидатом в олимпийскую сборную. Что ни год — новая ступень. За четырехлетний олимпийский цикл он прошел путь от совершенного новичка до, практически, олимпийца. Но тут и прекратилось его планомерное поступательное восхождение. Нет, он не остановился, даже с этого олимпийского плацдарма поднялся еще на 7 метров, но — за 7 лет. Столько же он прошел всего за 2 года в начале пути. Он привык все делать по-крестьянски обстоятельно. Женился, как только почувствовал себя спортсменом. Жена Тамара из Подольска, но жили они сначала в том же Новогорске — в ее общежитии при детском садике-пятидневке. Завел дочку, как стал получать сносную для спортсмена зарплату. Получил двухкомнатную квартиру, уже в Москве. Делал с тренером и олимпийские прогнозы — на себя. Великий тренер «дядя Леня» Митропольский, выпив по случаю очередной победы своих подопечных, откровенничал: «У меня сейчас на очереди два олимпийских призера. Один это Вася Хмелевский (он им и стал — в Мюнхене). А другой — не скажу. Может и чемпионом стать!» И он хитро косился на Алексея Малюкова, прикладывая палец к губам. Но с Малюковым у него не получилось. Не получилось, стало быть, у обоих. Дядя Леня — это тоже особая история. Человек старорежимного воспитания, который начинал учиться еще в гимназии. Кроме физкультурного, имел еще и образование горного инженера. Знал и любил Пушкина, Лермонтова, Есенина, но читал наизусть почему-то только из их неизданного (по цензурным соображениям). В 30-е годы Леонид Митропольский стал одним из первых заслуженных мастеров спорта, выигрывал тогда чемпионаты страны по всем метаниям и даже по десятиборью. С первых дней войны ушел воевать в знаменитую бригаду особого назначения, состоящую из спортсменов, которая партизанила по всем тылам фашистских войск, добираясь даже до ставки Гитлера. Имел личную грамоту от Лаврентия Берии «За особые заслуги перед Родиной. 2 года и 4 месяца выполнявший задания КГБ в тылу врага». В конце войны, эвакуированный раненным и обмороженным, снова сумел стать чемпионом СССР. А после войны тренировал всех известных чемпионов-метателей. Его ученики были олимпийскими чемпионами в 1960-м, в 1964-м... После 1968 года его сняли со сборной за «нарушение спортивного режима» — тяжелое наследие партизанского прошлого. На прежние олимпиады его брали под клятвенное обещание «не пить — до первого советского милиционера». Но уже с самой границы он так вознаграждал себя за вынужденное воздержание, что в Москве из поезда его победоносные ученики выносили на руках. Все же терпение спортивных руководителей истощилось и дядю Леню бросили на Центр олимпийской подготовки. До следующей олимпиады он не выдержал. В начале олимпийского сезона, в самый ответственный момент, как часто бывает у бойцов этого фронта, он сорвался в очередной раз и надолго. От большого спорта его отлучили навсегда. Стремительный, беспрецедентный рост Малюкова на этом тоже закончился. Года два он искал потом контакт с новым тренером, но, несмотря на то, что новый тренер был и рекордсменом страны, и учеником дяди Лени, и, вообще, спортивным ученым — такого взаимопонимания, как с Митропольским, у них не получилось. Результаты Алексея стали в конце концов расти, но как-то запаздывали. Малюков был в какие-то годы наверху (но не в олимпийские), установил даже мировой рекорд в (неолимпийской дисциплине) метании веса, 16-килограммовой гири. Давно замечено, что в спорте ученики определенным образом копируют своих тренеров, повторяют их и в жизни. Наиболее удачные отношения ученика с наставником складываются по типу семейных: отца с сыном, в других случаях — настоящие семейные пары, когда тренер ведет к победам свою жену. Митропольский к Алексею относился именно по-отечески, родному сыну его не доставалось столько внимания. Малюков, в свою очередь, называл дядю Леню «батей». Они и по физическим данным подходили друг другу, как из одного семейного рода: оба долговязые, жилистые. (И как потом сказалась непохожесть Алексея на своего второго тренера, весьма среднего роста, — амплитуда движений, масштаб, угол зрения — все у них было разным.) И натура у обоих «М» получалась схожая. У обоих — широкая, с размахом, не терпящая указанных рамок. Оба старались брать от жизни, по возможности, все. Нет, «малыш» был далек от запоев «бати». Слишком могуч он был от природы, никогда в обильных застольях он не терял присутствия духа, за что его справедливо избирали «тамадой», но «нарушением спортивного режима» дружеские пирушки не считал. Был всегда «душой компании» — прилично играл на гитаре, пел. И действовал по жизни согласно своей натуры. Любил «по-русски», хотел, чтобы жена с дочкой меньше терпели от неудобств, связанных с его постоянными отъездами на соревнования и сборы, «выбивал» из спортивного руководства достойное для тех времен жилье. Не замыкался в спорте — закончил и тот физкультурный институт, куда его пацаном не хотели принимать, и военное училище, куда он пытался поступить еще до знакомства со спортом. Не считал потерянным время, затраченное на учебу. Но что было хорошо для эпохи дяди Лени, когда спортсмены были героями своего времени, личностями во всех измерениях, душой общества, не вписывалось в условия спорта семидесятых, когда он стал превращаться в по-настоящему профессиональный. А это значит, что в спортсменов закладывалась своего рода компьютерная программа, от которой ни на байт нельзя отступать. Если для достижения цели спортсмены стали использовать и химические препараты, о каком свободном развитии личности можно было говорить?! Алексей же хотел получать от любимого дела удовольствие, продолжал уповать на природу. Но что природа против современной науки?! Его колоссальные природные возможности так и остались до конца нераскрытыми. Он ушел на тренерскую работу, стал через некоторое время одним из ведущих специалистов в своем виде в стране. Но с началом перестройки кормиться этим стало трудно. Его богатые внешние данные давно привлекали внимание и киношников — рижские режиссеры пригласили его сняться в главной роли, пожалуй, первого советского триллера «Луми». Для того, чтобы предстать в роли лесного монстра, Алексею не надо было и гримироваться. Когда он гигантскими шагами настигал машину, кажущуюся игрушечной рядом с ним, охотно верилось, что все эти трюки с переворачиванием мчащихся автомобилей, выполнял он сам. Расширив свои познания в боевом самбо, подполковник Малюков одно время готовил спецназовцев. Но изменившиеся экономические условия в стране вернули его в спорт. С профессионализацией спорта он стал одним из первых спортивных менеджеров. Стал устраивать коммерческие старты, поездки для спортсменов, подписавших с ним контракт. Давал возможность им заработать, зарабатывал сам уже далеко не те деньги, за которые он столько лет надрывался в секторах стадионов. Но развивающийся бизнес так же стремительно оборвался. Когда он послал свою команду на очередные коммерческие старты, его метательницы, попав первый раз в Европу и растерявшиеся от неожиданно открывшихся «возможностей» (в супермаркете — море товаров и ни одного продавца), даже не заподозрив о наличии телекамер, стали запихивать за пазуху нижнее белье. И, хотя, когда их доставили в полицейский участок, намертво стояли на своем: «Провокация!», больше с менеджером Малюковым в Европе не захотели иметь дела. Раздав своих спортсменок по друзьям, пошедшим по проторенной им дороге, Алексей воспользовался приглашением товарища, давно работавшего за рубежом, и подался в богатый Кувейт тренировать их национальную сборную по метаниям. Перед тем, как выходить к своим новым ученикам, он изучил таблицу местных рекордов: в метании молота результат был меньше, чем он сам метал когда бы то ни было. На первом занятии с местными «звездами» он появился после месяца тайных ночных тренировок. Для пущего эффекта взял снаряд на 2 килограмма меньше, чем положено, и запустил его туда, куда метал полновесный в прежние годы — такого полета ближневосточная земля еще не видела. Авторитет его здесь установился раз и навсегда. Для закрепления он выучил — даже не английский — сразу арабский. И стал уважаемым «аль-хабиби». Деньги — не такие уж большие — доставались, понятно, не так уж легко. Откормленные нефтедолларами, избалованные чуть ли не самым высоким уровнем жизни в мире кувейтские ученики, если за ними не заезжали, до стадиона сами добраться и не пытались. Купленный по дешевке у уезжавшего домой дипломата «Ford» пришлось сменить на более дорогой «Меrsedes» — иначе ученики просто не восприняли бы «голодранца». Долго не мог «уважаемый тренер» понять, почему ученики не дотягивают снаряд до нужного угла выпуска. Оказалось, что им становилось больно, и они как можно быстрее освобождались от снаряда. Что такое «натяжение» — они даже не старались понять. Но за эти годы через его руки прошли все члены национальной сборной. Рекорды Кувейта во всех метаниях выросли на десятки метров. Жена и дочь устали от постоянно вводимого там чрезвычайного положения, угроз Саддама Хуссейна разобраться с «пособниками американского империализма», жары, замкнутой для них жизни. Оставив не накрутивший еще 10 тысяч километров «мерс» — вернулся на Родину. Дело, оставленное другу, процветало, но для него места не нашлось. В Минспорте предложили ставки, которые чуть выше средней по стране пенсии. Друзья из спецназа предложили место охранника на Старой площади — «баксов» за 700. Стал работать — дочь выдал замуж, ремонт квартиры сделал, обновил обстановку — заработанные в Кувейте деньги кончились. Сейчас работа спокойная, только вот с компьютером приходится много сидеть — и глаза садятся. И такая тоска накатывает, когда к своим попадаешь — на соревнования международные, чемпионаты... Кто теперешних тренирует? Самому еще «полтинника» нет, самый расцвет — для тренера, менеджера... Ладно, смену сдавать пора!
Николай АДАМОВ
От автора. Сейчас Малюков снова выехал на Ближний Восток — быть тренером национальной команды Катара «настоящему полковнику» все-таки пристойнее, чем на Родине открывать двери перед рядовыми запаса — хоть и «генералами бизнеса». |