Я не эксперт
Авторевю и не журналист.
Архитектор по образованию, я уже
восьмой год работаю в команде
Михаила Подорожанского
художественным редактором.
Каждый день — десятки метров
фотопленки, разговоры об
автомобилях, моторах, всяких
железках...
Конечно, неспроста я оказалась
именно в автомобильной газете. Я
люблю автомобили и все, что с ними
связано, — быструю езду,
путешествия. А со временем
полюбила и специфическую
"водительскую" атмосферу в
нашей редакции. Но
автомобилистом раньше не была —
ездила на метро и только мечтала
о своей машине. Но лет пять тому
назад наш шеф решил, что в
редакции такой газеты все, а не
только журналисты, обязаны иметь
права. И отправил меня и других
"бесправных" сотрудников
учиться сначала в автошколу, а
потом в школу водительского
мастерства Шанс — на специальные
курсы для начинающих. И после
четырнадцати часов
"экстремального" тренинга я,
наконец, поверила, что смогу
ездить на работу на автомобиле.
Моей первый машиной была
редакционная Ока. За год я
наездила 25 тысяч километров и
души в ней не чаяла. Первый
автомобиль — это как первая
любовь. Но как раз тогда
готовилась серия краш-тестов
Авторевю, и открывать ее должна
была именно Ока — моя Ока! Ее у
меня забрали и погнали на
Дмитровский автополигон. Хотите
верьте, хотите нет, но она вела
себя как живое существо — по пути
несколько раз глохла, наотрез
отказываясь заводиться, а перед
воротами полигона, говорят, даже
заклинила себе тормоза. Бедняжка
упиралась, как могла.
А я... Это было невыносимо. Я даже
статью о том краш-тесте не могла
сама макетировать. Ощущение было
такое, словно теряешь близкого
человека.
Но теперь у меня появился новый
служебный автомобиль — Fiat Punto 55 SX,
пятидверный хэтчбек синего
цвета, приобретенный редакцией
летом 1996 года. Тогда это был всего
лишь пятый Punto, проданный
официальным дилером Альфа Ромео
Москва, и его появление на улицах
Москвы производило на окружающих
такое же впечатление, какое
теперь вызывает разве что Mercedes
A-класса.
Мне Punto очень понравился.
Красивый и гармоничный, он,
несмотря на компактность, внутри
оказался достаточно просторным и
очень уютным. Дизайнеры ателье
Bertone, создавая интерьер Punto,
пытались сделать его подобием
раковины улитки, внутри которой
можно чувствовать себя уютно и
безопасно. И действительно,
забралась внутрь — и ты "в
домике", как говорили в
детстве. Кроме того, здесь
прекрасная эргономика — кнопки
электростеклоподъемников,
рычажки омывателя и управления
светом расположены именно там,
где и ожидаешь.
И конечно, на ходу Punto был
великолепен — хотя, повторюсь, я
не эксперт и пересела на Fiat с Оки.
Легкий руль, хорошие тормоза,
прекрасно читаемые приборы.
Моторчик мощностью всего 55 л. с.,
но с современной системой
впрыска, и Punto с ним разгоняется
очень легко и охотно. Только вот
дорожный просвет маловат. Но,
несмотря на это, мне казалось, что
лучше автомобиля и быть не может:
и красив, и удобен, а главное — не
ломается.
Через четыре месяца нашей с
Пунтиком радужной жизни я на
несколько дней отдала его в руки
наших испытателей. Помните
статью "Твинговать или
пунтовать?" (см. АР № 17, 1996)?
Тогда, во время теста на
Дмитровском полигоне, наши
эксперты сравнивали мой Punto c
малышом Renault Twingo.
Пассивная безопасность в той
статье, конечно, не упоминалась.
Но прошло три дня после выхода
статьи, и случилось то, о чем до
сих пор не знает большая часть
моих друзей и знакомых. И даже
коллеги в редакции тогда ничего
не заподозрили.
Да, итальянцы слывут
легкомысленными и безалаберными.
Да, их полицейские могут спать на
посту во время сиесты, пока с
вашего плеча на центральной
улице срывают сумочку. Да,
говорят, что итальянские
автомобили ломаются чаще
немецких. Но именно итальянский
автомобиль спас мне жизнь. Мне и
моему десятилетнему сыну.
Это было 15 сентября 1996 года. Мы
возвращались с дачи. За окнами
машины висел туман и шел мелкий
моросящий дождик, но я, как
обычно, ехала со скоростью около
100 км/ч — ведь тормоза у Punto
отличные. Когда я увидела перед
собой стоящий без включенных
габаритных огней старенький
Москвич, до него оставалось не
больше пятидесяти метров. Из
Москвича выходила женщина, а
слева, по встречной полосе,
неслась BMW. Выбора не было — я
ударила по тормозам, машину стало
заносить влево, прямо на BMW, и
тогда я отпустила педаль тормоза,
понимая, что от Москвича мне уже
не уйти...
Удар был сильный.
Сработали ремни безопасности,
зазвенели разбитые стекла фар,
покатился сорванный номерной
знак. И все замерло. Тишина.
Я выхожу из машины, понимая, что
должна держаться — со мной
ребенок, мы за пятьдесят
километров от Москвы. А на улице
дождь — мелкий, предательский,
моросящий. И рядом никого, кроме
этого мужичка на старом разбитом
Москвиче. Зачем, зачем он встал
посреди дороги в такой туман?
Думаю, что скорость в момент
столкновения была не меньше 60
км/ч. Мой сын, сидевший справа, не
пострадал. Я тоже — лишь немножко
ударилась коленкой о стойку руля,
и больше ничего. Но мой милый
маленький Пунтик, наш уютный и
теплый домик!
Спереди Punto стал короче ровно
наполовину. Двигатель ушел вниз,
радиатор опустился до земли,
машина согнулась по колесным
аркам. Но салон остался целым. Всю
тяжесть удара этот крошечный
автомобильчик полностью взял на
себя, оставив нас целыми,
невредимыми, но... совершенно
несчастными. Потому что потерять
такой автомобиль тогда для меня
означало потерять лучшего друга,
без которого просто не можешь
жить.
