| Из первых рук  Времени на мой
первый пит-стоп ушло всего
ничего, — тридцать три
секунды, — и все же по
возвращении на трассу я уже
был седьмым. Всего лишь
седьмым! Я очень рад, что
оказался способен выиграть:
ведь на этой гонке случилось
столько неожиданностей, что
рутинный в общем-то заезд
превратился в
увлекательнейшее
приключение, каких не много в
жизни выпадает.
После свободных тренировок в
пятницу, меня внезапно
"дернули" на наркотест
от FIA, — это у них привычка
такая: выбрать случайным
образом нескольких
водителей и заставить их под
страхом дисквалификации
наполнить пробирочки. Обычно
на такой вот тест уходит от
силы несколько минут, — мне
же пришлось просидеть у них в
медцентре не менее часа и при
этом выдуть полтора литра
воды, до такой степени
обезвоженным оказался мой
организм! Никто не мог
понять, что же это такое со
мною приключилось. В итоге я
все же смог успокоить судей.
Наркотиков, конечно же,
никаких не нашли; я вообще не
по этому делу.
На квалификационной сессии,
которая длится всего один
час, пришлось поволноваться
как следует. Во-первых, Мика
Хаккинен очень рано
установил такой результат,
до которого нам всем
пришлось тянуться и
тянуться. Потом жаркое
солнце до такой степени
раскалило асфальт покрытия,
что он весь заблестел и стал
рискованно скользким. За
десять минут до конца сессии
над Силверстоуном невесть
откуда собрались тучи, и мы,
пользуясь удобным моментом,
выехали на трассу вновь.
Первым превзойти результат
финна удалось
Хайнцу-Харальду, — и как
только он возвратился после
своей удачной попытки, на
последний круг отправился я.
Несмотря на несколько
допущенных мною ошибок,
автомобиль шел превосходно,
просто-таки летел, — и я
оказался впереди своего
товарища по команде. Иметь
сразу две машины в самом
начале стартовой решетки —
на такую радость мы даже и не
рассчитывали! Но что меня
действительно поразило, так
это количество пилотов,
показавших сходное время на
круге с разницей не более чем
в одну десятую секунды. От
гонки к гонке пелетон
становится все плотней и
плотней, и Формула, по-моему,
от этого только выигрывает.
Когда я вылез из машины, меня
поздравила моя Сандрин,
только что приехавшая из
Канады. Вас, наверное, всех
интересует, что она думает
про мою новую прическу. Особо
мы с ней на эти темы не
рассуждали, но, по-моему, ей
нравится. Мне предстояло
идти еще на двухчасовое
заседание Комиссии по
безопасности и потом
встречаться с моим
инженером, Джоком Клиа, — но
все же у нас с ней выдались
перед всем этим два
свободных часа, и мы очень
славно пообедали вдвоем. За
машину я не беспокоился: она
вела себя хорошо и давала
основания верить в хороший
результат. Так что гонки я
ожидал со спокойным сердцем.
В воскресенье на прогреве
внезапно полил сильный
дождь, но даже и это меня не
слишком обеспокоило.
Автомобиль и на мокрой
поверхности оставался
послушен рулю, — что
естественным образом
добавило нам уверенности.
Маленькая неисправность,
приключившаяся на старте,
стоила моему товарищу по
команде его почетного и
выгодного места на стартовой
решетке. Когда мы
отстартовали повторно, перед
Михаэлем Шумахером оказался
довольно длинный участок
абсолютно свободной трассы.
Колеса моего автомобиля
слегка прокрутились на
месте, но, взглянув в зеркало
заднего вида, я никого рядом
с собой не увидел. Из-за
аварии нас замедлили
специально выпущенным на
трассу автомобилем
безопасности, а когда
наконец позволили снова
разогнаться, то я оставил
между собою и пейс-каром
довольно большое свободное
место, — совершенно
инстинктивно действуя так,
как поступил бы в гонке
Индикара. Оказалось, что
здесь это запрещается,
причем категорически, — и
мне пригрозили снять меня со
следующей гонки, если я буду
себя вести так же.
Пройдя несколько первых
кругов, я почувствовал
возникающий при повороте
люфт. Левое переднее колесо
жило какой-то
самостоятельной жизнью, само
по себе поворачивалось куда
хотело, болталось и вообще
вело себя предосудительно,
мешая мне управлять
автомобилем. Поэтому я не мог
использовать все резервы
двигателя, а Михаэль был
по-прежнему опасно близок от
меня. На первом же пит-стопе
мы потеряли уйму времени,
прежде чем поняли, что
происходит с машиной. Вчера,
когда мы уходили из гаража,
машина представлялась такой
надежной, что я с полной
уверенностью шел на обгоны, и
единственным, от кого я
ожидал подвоха, был Михаэль
Шумахер. Впрочем, для Ferrari эта
гонка выдалась не более
удачной, чем в прошлом году: у
Михаэля тоже начались
поломки механизмов, и он в
конце концов сошел, —
оставив мне единственным
соперником Мику Хаккинена.
Серьезный соперник, спорить
не стану, — да только он тоже
куда-то исчез, едва я после
второго своего пит-стопа
приладился его обогнать...
Результат гонки вам всем, как
я полагаю, хорошо известен.
Но для меня лично куда
большее значение имеет не
сам по себе результат, а то,
что эта моя победа —
юбилейная для команды Williams в
Формуле-1: сотая! Как ни
погляди, а это уже —
достояние истории, ее, так
сказать, свершившийся факт.
Мы по-прежнему уступаем Ferrari
в Кубке конструкторов, и
Михаэль Шумахер по-прежнему
на четыре очка впереди меня в
чемпионате. Но все же очень
приятно попасть на страницы
прессы благодаря
полновесному спортивному
достижению, а не из-за
перекрашенных волос.
Кстати, я совсем забыл вам
сказать: на британском Гран
При моя новая прическа тоже
всем понравилась.
|
